За столиком, скрестив ноги по-турецки, сидел император. Перед ним находился широкий поднос с мелким белым песком, набор тонких бамбуковых палочек разной длины, несколько кистей с натуральным ворсом. Рядом стоял еще один робот, но этот разительно отличался от безликого слуги, приведшего нас.
Робот-дворецкий Иннокентий Евграфович был действительно произведением искусства. Его создатели из «Имперский КиберСистем» явно стремились к максимальному человекоподобию — благородные черты лица пожилого джентльмена, аккуратно подстриженные усы с проседью, даже морщинки в уголках глаз. Одет он был в безупречный фрак дворецкого старой школы, с белоснежной манишкой и бабочкой.
— А, сестра! Господин контр-адмирал! — Иван поднял голову и улыбнулся той обезоруживающей улыбкой, которая напоминала, что перед нами все-таки ребенок. — Как хорошо, что вы пришли! Я тут осваиваю искусство ханьской каллиграфии. Знаете, это удивительно увлекательно!
Я едва сдержал раздражение. Каллиграфия? Сейчас?
— Ваше Величество, — начал я максимально вежливым тоном, хотя внутри все кипело, — при всем уважении к этому древнему искусству, у нас есть более насущные проблемы. Вражеские корабли…
— Контр-адмирал Васильков считает, что каллиграфия — пустая трата времени, — обратился мальчик к роботу с лукавой улыбкой. — Что скажешь, учитель Чэнь?
Робот-дворецкий слегка наклонил голову, и я поразился, насколько естественным вышло это движение — никакой механистичности, чистая грация:
— Искусство каллиграфии учит терпению, сосредоточенности и точности, Ваше Величество, — произнес Иннокентий Евграфович голосом, в котором слышались нотки мягкого укора в мою сторону. — Качества, необходимые любому правителю. И любому военному, — он повернулся ко мне, и я готов был поклясться, что в его искусственных глазах мелькнуло что-то похожее на иронию. — Возможно, господину контр-адмиралу стоит попробовать? Это может оказаться… поучительным.
— Да-да! — воскликнул Иван с энтузиазмом ребенка, получившего новую игрушку. — Александр Иванович, вы должны попробовать! Это совсем не сложно. Ну, почти не сложно. Ну ладно, довольно сложно, но зато как красиво!
Я взглянул на Таисию. Княжна пожала плечами с выражением «что поделаешь, он же император», но в ее глазах я увидел то же недоумение, что чувствовал сам.
— Ваше Величество, — попытался я еще раз, стараясь не срываться. — Мне действительно необходимо вернуться на флагман. Времени осталось…
— Всего несколько минут! — перебил меня мальчик, и в его голосе появились капризные нотки. — Я покажу вам основы. Учитель Чэнь говорит, что у меня неплохо получается. Правда, учитель?
— Не понимаю, почему Ваше Величество называет меня этим странным именем, но, что касаемо каллиграфии, вы действительно делаете успехи, — подтвердил робот, и я отметил, как тепло звучит его голос — создатели явно не поскупились на эмоциональные модуляторы. — Хотя техника написания иероглифа «вода» все еще требует доработки. Нижний элемент получается слишком резким, словно Ваше Величество пытается не написать иероглиф, а зарубить врага.
— Я стараюсь! — император надул губы, на мгновение став похожим на обычного мальчишку. — Просто палочка все время соскальзывает. И песок неправильный!
— Песок как раз идеальный, — мягко возразил Иннокентий Евграфович. — Привезен с берегов озера Сиху, просеян через три сита и прокален при температуре…
— Ладно-ладно, песок хороший, — сдался Иван. — Александр Иванович, садитесь! Сейчас я вам покажу, как надо!
Я сдался. Чем быстрее подыграю в эту игру, тем быстрее смогу уйти. Опустился на колени у низкого столика, чувствуя, как персидский ковер мягко пружинит под весом. Взял предложенную палочку — на удивление тяжелую, видимо, из какого-то плотного дерева.
— Отлично! — обрадовался Иван. — Теперь смотрите внимательно. Начинаем с простого — иероглиф «человек». Два штриха, но какие важные!
Мальчик склонился над подносом с песком, и я невольно залюбовался грацией его движений. Может, в этой каллиграфии и правда что-то есть? Император начал медленно выводить символ, комментируя:
— Видите? Сначала наклонная черта влево, потом вправо. Человек как бы идет, расставив ноги. Просто и красиво!
Я следил за движением его руки, пытаясь понять, к чему вся эта комедия. И вдруг…
Рука императора дрогнула. Палочка соскользнула в сторону и выписала не иероглиф, а несколько строк убористым почерком:
«Нас подслушивают и возможно видят. В моих покоях найден жучок. Возможно, есть и здесь. Все важное — только так».
Холодок пробежал по моему позвоночнику, словно кто-то провел по спине куском льда. Я поднял глаза на Ивана. Мальчик смотрел на меня с абсолютно невинным выражением лица, уже стирая написанное ладонью.
— Нет-нет, вы неправильно держитн палочку! — весело воскликнул он. — Вот так надо, видитн? Расслабьте запястье! Иннокентий Евграфович, покажи ему!
Робот-дворецкий подошел ближе, и я уловил исходящий от него легкий аромат. Даже запах продумали, чтобы создать иллюзию живого человека. Ну, Гинце.
— Позвольте, — Иннокентий Евграфович мягко поправил мои пальцы на палочке. — Представьте, что держите не инструмент для письма, а дирижерскую палочку. Легко, но уверенно.
Я перевел взгляд на Таисию. Княжна изменилась в лице — она тоже успела прочесть послание. В ее глазах я увидел то же потрясение, что чувствовал сам.
Прослушка. В императорских