Высадив Николая у обгоревшего указателя, я погнал «Зяму» дальше, и когда его колеса с глухим шуршанием скатились с грунтовки на потрескавшийся, но настоящий асфальт, у меня внутри ёкнуло от счастья. Сотни, а то и тысячи километров, намотанных по кочкам, ухабам и коварным сурчинным норам степного бездорожья (те, кто думает, что степь — это ровный стол, жестоко ошибаются!), отозвались ноющей болью в спине и затекших руках. А тут… Простор! Гладенько! Пусть асфальт был в трещинах, местами проваливался в ямы, засыпанные битым кирпичом, но для меня, после месяцев тряски, он казался шёлком немецкого автобана.
Разогнавшись на четвертой до заветных восьмидесяти, я с глухим стуком сердца затормозил перед ярко-желтым шлагбаумом, перегораживающим дорогу. Пыль от резкой остановки клубами поднялась вокруг.
Из будки, сваренной из ржавого кузова старого автобуса, вышел стражник. Вид у него был… запоминающийся. Пузатый, как беременный гвоздь, в вылинявшем до белизны комбинезоне, заляпанном масляными пятнами. На ногах — стоптанные берцы без шнурков, на босу ногу. Лицо обветренное, покрытое щетиной и какими-то бляшками. Он хмуро, с нескрываемым подозрением оглядел наш бронированный уазик, мыча что-то в рацию и отрицательно качая большой, лысой головой.
Вроде бы просто сторож. Без видимого оружия. Но в этом мире любая незнакомая рожа за преградой казалась смертельной угрозой. В салоне «Зямы» повисло напряженное молчание. Слышно было, как тикает остывающий двигатель.
— Щас подмогу вызовет. Без вариантов, — прошептал Андрей, привычным движением передернув затвор своего карабина. Звук был громким и зловещим в тишине.
Мы замерли. Надеялись на лучшее — Николай вроде бы подготовил. Но пальцы сами сжимали оружие.
— Чой-то он… какой-то не такой, — пробормотал Леонид, прищурившись и вглядываясь в пузатого мужика.
— Не такой — это какой? — спросил я, чувствуя, как потеют ладони на руле.
— Да хрен его знает. Не такой — и всё. Чуйка.
Тем временем стражник закончил переговоры по рации, сунул аппарат в глубокий карман комбеза и, не глядя на нас, тяжело навалился на рычаг. Шлагбаум со скрипом пополз вверх. Ни вопроса, ни проверки.
Удивленный такой беспечностью, я завёл мотор. Рычаг КПП — первая, потом вторая. Стараясь не реветь глушителем, проехал мимо стражника. Тот проводил нас равнодушным, усталым взглядом.
— Ты смотри… — тихо свистнул Леонид, оглядываясь. — А тут не все так просто…
Сразу за шлагбаумом, в тени разбитой бетонной стены, стоял раздолбанный китайский пикап. И в его кузове, на треноге, тупо и неподвижно смотрел в нашу сторону длинный, толстенный ствол крупнокалиберного пулемета. Будто черная змея, готовая к удару. Я не знаток тяжелого вооружения, но дуло размером с добрую трубу говорило само за себя: шансов у «Зямы» против этого монстра не было.
Сердце ушло в пятки. Я дал газу, проехал с километр, и завернув за угол, в тень полуразрушенного здания, заглушил двигатель. Тишина навалилась, давящая.
— Перекур, — выдохнул я, вытирая потный лоб. — Надо понять куда дальше.
То, что не расстреляли сразу — хорошо. Но где мы? По словам Николая — свободная зона. Но этот блокпост с пулеметом… Не похоже. Или свободная зона тут так охраняется? От кого?
— Чего думать-то? — хрипло произнес Леонид, распахивая дверь. В салон хлынул раскаленный, как из печи, воздух. — Дорога пока одна. Поедем — куда-нибудь да упремся. Или вырулим.
— Надо было у чувака спросить! — возмутился Андрей, расплескивая воду из фляги на лицо и шею. — А ты от него как от чёрта ломанулся!
Может, и лучше было. Но в тот момент интуиция кричала: «Уноси ноги!». Возможно, свернули не туда, раньше времени. Попали на чью-то территорию. Или Николай намеренно подсунул свинью? Мысли путались.
— Вот отсюда выехали, — Леонид чертил прутиком по пыльному асфальту, — здесь высадили Кольку… Должны были проехать вдоль города километра три…
— А проехали все десять, — мрачно констатировал я, глядя на показания одометра.
После недолгого, нервного совещания, решили двигаться дальше. Теперь, свыкнувшись с асфальтом, восторг сменился холодной настороженностью. Я смотрел по сторонам.
Разруха. Однообразные бетонные коробки зданий, чуждые, обезличенные. Выбитые окна — черные глазницы. Кое-где болтались на петлях покореженные створки подъездных дверей. Повсюду — завалы битого кирпича, искореженного металла, гниющих тряпок. Знакомый по прежней жизни запах раскаленного асфальта смешивался здесь с пылью, гарью и еще чем-то нехорошим. Город мертв. Или притворяется.
— Похоже, здесь, — не отрываясь от бинокля, произнёс Леонид. Его голос звучал странно: — Чудно, очень чудно…
Действительно, впереди, на огромной, заваленной мусором площади, кипела жизнь. Люди. Много людей. В основном мужчины, почти все в камуфляже разного вида и степени изношенности. Оружия открыто не видно, лишь у некоторых на поясах болтались ножи в ножнах. Толпились кучками у трёх точек: справа — у здания с кривой вывеской «Трактир»; дальше — у огромного ангара с открытыми воротами; и у подножия серого двухэтажного здания с несколькими дверями.
Сбавив скорость до минимума, я въехал на площадь. Выбрал место у полуразрушенного фонтана (сухого, заваленного хламом), развернул «Зяму» так, чтобы видеть подходы, и заглушил мотор. К нашему удивлению, на нас почти не обратили внимания. Пара скользящих, оценивающих взглядов — и всё. Ни страха, ни особого интереса.
— Ну что, вот мы и в цивилизации… — с фальшивой бодростью констатировал Андрей и первым выскочил наружу.
Я сунул револьвер за пояс брюк, прикрыл полой рубахи. Оставлять машину без присмотра было страшно. Леонид и Олег остались сторожить — Олег вызвался сам, сославшись на отсиженную ногу, а Леонид вытянул короткую списку. Мы с Андреем двинулись в толпу.
— Ну что, куда? — спросил я, озираясь. Шум голосов, смех, ругань — всё сливалось в гулкий гомон. Запахи: пот, жареная еда, пыль.
— Вон, — Андрей кивнул на неприметную дверь в двухэтажке. Над ней прямо на облупившейся штукатурке было нацарапано мелом: «ОРУЖИЕ».
Просто. Без затей. Никаких гламурных вывесок, светящихся букв. Нужен ствол? Вот тебе ствол. Нам же нужно было понять цену золота. Ещё по дороге мы перетрясли карманы. Золото было только у Леонида (цепочка с крестом, грамм на тридцать) и у Андрея (обручальное кольцо, с которым он расставаться наотрез отказался — «жена прибьет»). Так что цепь Леонида стала нашим золотым запасом.
Войдя внутрь, мы попали в крохотное, душное помещение. Пусто. Голые стены, стол, два стула. И