Но опасения были напрасны. Лом уперся, Леонид навалился всем весом. Металл скрипнул, застонал. Еще рывок — и замок с грохотом отлетел, звякнув о бетонный пол.
— Ну что, — Леонид отдышался, опершись на лом. — Кто герой? Кто первый полезет в логово дракона? Принцессу выручать?
Тишина. Никто не шелохнулся.
— Эх вы, трусы… — вздохнул он театрально и вдруг сгорбился, изобразив дряхлого старика. — Видно, самому старому под пули лезть…
— Иди, тебя не жалко, пожил уже! — хохотнул Андрей.
Буркнув что-то матерное, Леонид толкнул дверь. Она скрипнула так, словно действительно сто лет не открывалась. Лучи фонарей впились в черноту за ней.
— Ни хрена себе… — он ахнул, и его шепот прозвучал как гром в гробовой тишине. Он стоял ближе всех и первым увидел. — Вот это да…
Соль. Море соли. Стеллажи от пола до потолка, забитые белыми, серыми, чуть желтоватыми мешками и прямоугольными блоками в полиэтилене. Они стояли, как солдаты на параде, покрытые толстым слоем пыли, но нетронутые. Я осознал это через секунду, и дыхание перехватило.
— Откуда… столько? — прошептал Андрей, его фонарь дрожал в руке.
— Помидоры солили, огурцы, капусту… — Леонид шагнул внутрь, его луч скользнул по штабелям. — Это же овощехранилище. Должна же быть засолочная. Вот она.
Чистая соль здесь очень ценна. На рынке за килограмм давали грамм золота. А здесь её!..
— Тонны две, не меньше… — Леонид поднял с пола просыпавшийся комок, растёр его пальцами. Его голос звучал почти благоговейно. — За раз не увезем…
Я подошёл к ближайшему стеллажу, стер пыль с полиэтиленового блока. Упаковка задубела, краска облезла, но кое-где читалось: «Соль поваренная йодированная. ГОСТ… Произведено в Соль-Илецке». Срок годности — не ограничен. Дата изготовления стерлась или её не было. Перебрав несколько пачек, я убедился — даты нет. Для соли это и неважно. Она могла бы лежать здесь вечно.
— Даже не верится… — Андрей ковырял ногтем угол одного блока, набрал щепотку мелких кристаллов. Он слизнул соль с ладони, причмокнул. — Блаженство… За всю жизнь рубля не нашел, а тут… Это ж сколько золота-то⁈
— Ты шкуру не убитого медведя не дели, — резко оборвал его Леонид. — Нам не то что вывезти — нам самим отсюда выбираться надо. Да и повезем — в село. Не себе.
— Злюка, — фальшиво надулся Андрей. — Я тут только разбогатеть собрался… Рабынь себе шеренгу прикупить…
— Рабынь? — Леонид изогнул бровь.
— Ну да! Красивых! — Андрей сделал многозначительную паузу.
— И вечерком вышел, — подхватил Леонид, изображая командира, — построил их…
— На первый-второй рас-счи-тайсь! — гаркнул он вдруг во весь голос, пародируя строевую команду.
— Да ну вас! — Олег злобно махнул рукой. — Я щас прям тут с ног свалюсь! Пойдёмте уже! Никуда ваши шеренги не денутся!
— Так иди спи! — огрызнулся Леонид. — Кто держит?
— Да он просто завидует моей… — Андрей вдруг замолчал, присел на корточки и направил луч фонаря глубоко под нижнюю полку стеллажа. — Нифига себе… — присвистнул он. — Тут… ящики!
— Какие ящики? — Леонид насторожился.
— Деревянные. Зеленые… вроде… — Андрей вползал под стеллаж. — Много!
Пространство под стеллажом, во всю его длину, было забито аккуратными, крепко сколоченными ящиками. Краска на многих действительно была зеленой, армейского оттенка, но сильно выцвела и облупилась. Пыль и паутина скрывали детали.
— Тяжелый… — Андрей попытался вытащить один, но не смог. — Помоги!
Леонид поддел ломиком, я ухватился за край. Ящик, скрипя, выехал на свет.
— Лом сюда! — Леонид уже копошился у крышки, ища слабину. Нетерпение витало в воздухе.
Щелчок, треск дерева — крышка отскочила.
— Ну бля… — разочарование в голосе Леонида было густым, как подвальная пыль. — Чо за херня…
Под крышкой лежали аккуратные, но пожелтевшие от времени полиэтиленовые пакеты. На одном я с трудом разобрал слова: «Азотнокислый…» Дальше надпись была нечитаема. Этикетки соли хоть как-то сохранилась, а здесь почти всё смазано.
— Удобрения, — Леонид пнул ящик ногой. — Обычные нитраты. Бинго не вышло. Взломав еще пару ящиков и убедившись в их одинаковом содержимом, он махнул рукой. — Наверное, и правда пора спать. А то щас еще какую-нибудь дрянь откопаем.
Разочарование висело в воздухе. Конечно, глупо было ожидать оружия или консервов в овощном бункере. Но азарт кладоискателя гнал вперёд, а реальность била по носу.
Поковырявшись ещё минут десять без энтузиазма, мы побрели обратно к машинам. Ноги ватные, глаза слипаются.
— У меня короткая… — Олег мрачно разглядывал огрызок спички в своей дрожащей руке. Даже в тусклом свете переноски он выглядел ужасно: землисто-серое лицо, огромные фиолетовые круги под запавшими, лихорадочно блестящими глазами. Казалось, он держится только на нервах.
— Слушай, а у тебя температуры нет? — я приложил тыльную сторону ладони к его лбу. Кожа была сухой и обжигающе горячей. — Да ты пылаешь!
— Точно, горишь как печка! — Леонид подошёл, его нахмуренное лицо стало серьезным. — Дружище, ты заболел. — Он полез в карман рюкзака. — Чайку ему горячего, быстрее! — бросил он нам, а сам сосредоточенно доставал маленькие блистеры с таблетками. — А тебе, Олег, я сейчас «молоток» сварганю.
— Чего? — Олег смотрел на него мутным взглядом.
— Народное средство. Молотком зовется. Бьет наотмашь. По две штуки: анальгина, аспирина и цитрамона. Мертвого поднимет. Главное — запить кипятком. — Он уже доставал ложку и металлическую кружку.
— Откуда у тебя лекарства-то? — удивился я. В нашей аптечке водились только бинты, йод и уголь.
— Сестра впихнула. На всякий случай. Дай стакан и ложку. — Получив посуду, Леонид методично, с хрустом, стал давить таблетки ложкой. — Так быстрее подействует. Потому и «молоток». Раз — и ты огурчик.
— Кипяток готов! — минут через пять Андрей принес парящий армейский котелок.
— Минуточку… — Леонид растирал последние крошки. — Варенья бы… А то горькотища неимоверная будет…
Но варенья, как и меда, не нашлось. Был только сахар-песок.
— Не, с сахаром не надо, — отказался Леонид. — И так гадость редкостная, а с сахаром — вообще мерзость получится. Варенье — оно вкус перебивает, запах. А сахар — просто сладость. Не то. —