Были также картины, писанные на бумаге соковыми красками и золотом и называвшиеся живописными листами. В 1679 г. живописец Карп Золотарев написал для семилетнего царевича Петра Алексеевича, на александрийском большом листе, золотом и красками, «двенадцать месяцев и беги небесные, против того, как в Столовой в подволоке написано». В 1686 г. живописными листами, в флемованных рамах, украшена была комната царевны Софьи Алексеевны. Еще раньше, в 1683 г., у нее в числе таких листов находился какой-то родословный лист в расписанной рамке. В 1694 г. царевичу Алексею Петровичу писали на четырех листах иконописным письмом «четыре стихии да двенадцать месяцев». В 1687 г. в комнате царевны Екатерины Алексеевны на трех живописных листах были изображены: на одном – образ Успения Богородицы, на двух остальных – святые Антоний и Феодосий Печерские.
Персоны, или портреты, украшали стены также в одних только постельных хоромах. Само собою разумеется, что в царском дворце занимали свое место только портреты особ царского семейства или высших духовных властей и некоторых иноземных государей. Многие портреты были писаны с натуры или, как говорили тогда, с живства. С натуры, или с живства, писал государеву парсуну в 1661 г. живописец Станислав Лопуцкий. О других портретных работах упомянутых выше живописцев прямых сведений мы не имеем. Кроме иноземных живописцев, писавших такие персоны при царе Алексее Михайловиче, с 1671 г. известен был как портретист, писавший с живства, иконописец Федор Юрьев. Иконописец Симон Ушаков писал также и портреты. В 1669 г. он написал красками по полотну государскую персону александрийскому патриарху Паисию. В 1682 г. в казне покойного царя Федора Алексеевича хранились три персоны: царя Алексея Михайловича, царевича Алексея Алексеевича, писанные на полотне, и царицы Марьи Ильичны, писанная на доске.
В 1671 г. живописец Салтанов поднес государю на Пасхе «пять персон розными статьями» на полотнах, каждая в полтора аршина длиною. В 1677 г. живописец Иван Безмин позолотил и посеребрил трои рамы, одна к Распятию Господню, другая – к персоне царя Константина да к персоне царя Алексея Михайловича, третья – к персоне царицы Елены да к персоне царицы Марьи Ильичны. В 1678 г. в феврале тот же Иван Безмин писал государскую персону у себя на дому, а Иван Салтанов написал в хоромы государю по полотну Распятие, да образ царя Константина и матери его Елены, да персону царя Алексея, персону царицы Марьи Ильичны и персону царевича Алексея Алексеевича в предстоянии у Распятия, как довольно часто изображались царственные лица. Эта картина сохраняется до сих пор в одной из теремных церквей. В том же году Иван Салтанов писал персону царя Алексея во успении, а иконописец Федор Евтихеев писал (15 июля) в собор Архангела Михаила на большой доске к государским гробам образ Спаса и к тому Спасову образу молящие в царских коронах царь Михаил Федорович и царь Алексей Михайлович. В 1681 г. иконописец Карп Золотарев написал государю в хоромы персону Иоакима – патриарха в святительской одежде. В 1682 г. иконописец Симон Ушаков и живописцы Салтанов и Безмин написали царю Федору Алексеевичу две поясные персоны его отца – царя Алексея. В комнатах царя Федора находилась и его собственная персона – портрет, для которого в январе 1682 г. вызолочены рамы с «флемованными дорожники», в вышину и в ширину по 3 1/2 арш. В 1694 г. (в феврале) живописец Михаил Чоглоков написал «образ (персону) во успении государыни благоверной царицы и великой княгини Натальи Кирилловны» на полотне длиною 2 1/4 арш., шириною 1 1/2 арш. Рамы сделаны флемованные и прикрыты чернилами. В 1696 г. написана «персона царевны младенца Марии Иоанновны по преставлении ее», поставленная тоже в черную столярскую раму.
Кроме разных других персон, имена которых нам неизвестны, в хоромах царя Федора в 1681 г. находились персоны короля польского и короля французского, может быть, Лудовика XIV – современника царю. В комнате царевны Марьи Алексеевны в 1687 г. висела в рамах с флемованными дорожниками персона покойного царя Федора – ее брата. В 1699 г. в комнате царевны Натальи Алексеевны в трех вызолоченных рамах висели персона брата ее царя Петра Алексеевича и живописные изображения его тезоименитых ангелов Петра и Павла. В том же году к персоне печатной на листу царя Петра делали рамы флемованные золоченые. Рамы на портретах и картинах были гладкие или резные, золоченые, серебрёные, иногда расписанные красками или просто вычерненные под черное дерево. В казне Оружейной палаты в 1687 г. хранились: парсуна царя Михаила Федоровича, писана по цке длина аршин 10 верш., ширины 1 арш. 1 1/2 верш.; парсуна царя Алексея Михайловича, писана по полотну, длина 3 арш. 2 верш., ширина 2 арш. 1 верш.; парсуна по преставлении царя Алексея Михайловича, писана по полотну в черных рамах, длина 2 арш. без вершка, ширина 1 арш. 11 верш. Персона киевского митрополита Петра Могилы, длина 3 арш. без чети, ширина 1 арш. 9 верш.
* * *
Что же касается до фряжских листов, то здесь должно разуметь эстампы, гравированные на меди и на дереве. В царском быту они появляются еще в начале XVII столетия под общим названием потешных немецких печатных листов и, без сомнения, были известны и в XVI столетии, как можно заключить и из Записки Барберини, который предлагал в 1565 г. выслать в Москву тетрадь рисунков с листьями, арабесками и тому подобным и просил также верных оттисков с изображениями разных государей. Подобными фряжскими и немецкими листами с XVII столетия торговали в Москве в Овощном ряду. Во дворец их покупали для государевых детей вместе с игрушками. Малолетные царевичи и царевны, забавляясь этими листами, вместе с тем получали из них сведения о некоторых предметах естественной истории, географии, всеобщей истории и пр. Таким образом, например, в комнатах царевича Алексея Алексеевича, умершего в 1670 г., висело «пятьдесят рамцов с листами фряжскими». Самое название этих листов немецкими и фряжскими указывает на их происхождение: они вывозились к нам с Запада. В числе их, может быть, встречались гравюры известных художников. Впоследствии и у нас стали печатать эти листы на дереве, на лубу (луб – доска особой пилки), отчего, как можно объяснять и как вообще объясняют, они и получили название лубочных картинок. Но вероятно также, что листы могли получить свое прозвание от разрисовки и раскраски лубяных коробей, какие в XVI и XVII столетиях были в большом употреблении. Судя по сохранившимся памятникам (подобные коробьи находятся в Историческом музее), нельзя не видеть, что лубочные картинки, и именно деревянной печати, носят полнейшее сходство с упомянутыми писаными коробьями, так что лубочный рисунок и его раскраска могли послужить образцом и для его воспроизведения печатным делом. Кроме того, есть известие, что еще в XV столетии на лубу писали, чертили чертежи, планы [133], следовательно, луб употреблялся