У царевича Ивана Михайловича было судов серебряных: судки да конек, братина, оловеничек да кружечка, горшочек, ставик, котлик, тарелочка, росольничек, чашка, сапожок, песоченка. У Алексея Михайловича был слон серебрян, на нем арап с топорком; на слоне чердак, на чердаке мужик с алебардою и три мужика с пиками; медведь золот, наведен финифтом лазоревым да голубым с каменьи и т. д.
Само собою разумеется, что бо́льшая часть этого серебра имела в детском быту значение игрушек. Но и взрослые очень любили такую посуду, которая представляла изображения птиц, зверей, людей и т. п. В общей государевой казне на Казенном дворе хранилось много таких судов, именно горы (замки), корабли, птицы: журавль, орел, сова, петух, лебедь, страус; звери: барсы, львы, олень, зубр, верблюд, единорог и т. п., занимавшие очень видное место в уборке поставцов и всегда обращавшие внимание приезжих гостей-иностранцев. Нужно, однако ж, заметить, что и в особных хозяйствах царского двора большая часть посуды в обыкновенное время хранилась также в особой казенке – и выставлялась в комнатные поставцы только в важных случаях, во время столов и приема гостей.
Кроме посуды, в поставцах, шафах или на вислых полках можно было встретить немало и разных вещиц-безделушек, которые служили для забавы или составляли своего рода редкость и украшение так называемых горок.
Охота к редкостям и драгоценностям, к разным узорочным, хитрым изделиям и курьезным вещицам была распространена не только во дворце, но и вообще между знатными и богатыми людьми того века. Она являлась как потребность к изящному, которое по вкусам и образованности века заключалось преимущественно в узорочной пестроте или курьезности, редкости и диковинности изделия или какой-либо вещицы. Само собою разумеется, что в числе разных диковинок могли попадаться и действительно изящные по тому времени предметы, но сущность дела и весь интерес оставался все-таки за диковинностью вещи или особенной хитростью ее устройства и мастерства.
Так, в 1614 г. царю Михаилу Федоровичу несколько подобных вещей было куплено у московского гостя Михаила Смывалова, именно: «…брусок скляной, во что смотрятца; трубочка, что дальнее, а в нее смотря, видится близко; очки хрустальные с одной стороны гранены, а с другую гладки, что, в них смотря, много кажется; бочечка костяная точеная, в ней лунное течение да часы солнечные; склышечка деревянная кругла, в ней под стеклом мужик с женкою; ящик, в нем под стеклом жена со младенцем; ящик, в нем под стеклом жена со младенцем на осляти; ящик, в нем под стеклом человек наг, за ним лев; ящик, в нем под стеклом три жены со младенцем». Видимо, что царь Михаил Федорович очень любил подобные диковинки, и потому в его казне немало хранилось таких же вещей, и между прочим: «Сосуд – птичка хрустальная, под нею под крылы и у поддона золочено, крылышко вымается; цена сто рублев. Государю челом ударили голланские послы Албертус да Еган в 1630 г. Крабийца яшмовая яринной цвет, а у ней змея о дву лапах. Птица Гамаюн, около шеи сверху обнизано жемчугом, на средине жемчужина большая, позадь ее на спне репей серебряной, на репье зерно жемчужное. В ящике в деревянном под стеклом три немки вощаные да ребенок. В ящике под стеклом мужик вощаной стар с бородою да голова звериная. В ящике под стеклом немка вощаная волосата с ребенком. В ящике мужик в шляпе волосат с бородою, да жонка с робенком на осляте да собака. Камень магнит в серебре весом 12 золотн.; к тому ж магниту железо гранено с костыльком весом 52 золотн. Стекло зажигательное большое. Три трубки призорные».
У царя Алексея Михайловича в числе особенных редкостей находился сосуд каменный (сосуд из нефрита от болезней) [148], оправлен золотом, цена 6000 руб. (цена неимоверная по тому времени). «А имянуется тот камень по латыне Нефритинус, а по цесарски Гризной. Сила того камени такова: кто из него учнет пить – болезнь и скорбь изнутри отоймет и хотение к еже учинит, и от многих внутренних скорбей облегченье чинит и исцеляет. А когда его на шеи или около рук, или около лядвей новиси и силою своею изгонит семя или песок каменной болезни, да и самого камня, как чемер ухватит». (Через четыре дня после кончины царя Алексея Михайловича этот сосуд был взят в хоромы его сына царя Федора Алексеевича.)
В 1626 г. царю ж Михаилу в хоромы отнесли дьяки два сундучка, в них сделаны в одном «преступление Адамле в раю», в другом – «дом Давыдов». Этот дом, турское дело, был обнизан жемчугом мелким, вперемежку с крупными зернами.
В комнате царицы Натальи Кирилловны находился между прочим: «Рай – в нем доставлено древо разцвечено розными краски, на древе сидит ангел с мечем; по сторонам того древа стоят люди и всякие звери». Станок, в котором все это помещалось, был убран зеркалами с целью придать изображениям еще больше виду и игры. У царевича Алексея Алексеевича в этом же роде был «сад с груши с розными цветы шолковаго дела со зверьми и со птицы».
Нам должно еще упомянуть о комнатных птицах, в числе которых первое место принадлежало попугаю.
С этой птицей московский двор познакомился, может быть, в первый раз еще в 1490 г., когда посол римского короля Максимилиана Юрьи Делатор, представляясь великой княгине Софье Фоминичне в ее Повалуше Средней, подал ей