При уборном зеркале хранились гребни и гребенки, которые вырезывались из слоновой кости или из кости рыбья зуба, а также из кипариса. Кипарисные гребни продавались в торговых рядах. В 1624 г. к государю в хоромы было куплено шесть «гребеней кипарисных» по 5 алт. за гребень. Работою отличных костяных гребней славилась издревле Холмогорская сторона, откуда призывали мастеров и в царский дворец. Здесь они едва успевали удовлетворять ежедневной почти потребности в этих предметах, так что из дворца посылались иногда на Холмогоры особые заказы. Гребни и гребенки делались однозубчатые и двоезубчатые, т. е. с редкими и частыми зубьями, причем у гребней зубья располагались или только на одну сторону, или на обе стороны, на одну – частые, на другую – редкие. Гребни бывали круглые или четыреугольные, иногда складные. Как гребни, так и гребенки редко бывали гладкие; большою частию по приличным местам их украшали резьбою или только по поверхности, или сквозною, почему они назывались прорезными. На гребенках по концам вырезывали птичьи или змеиные головки или простые рожки. На гребнях вырезывали или прорезывали в травах птиц, зверей, клейма, личины и т. п. изображения. Величина тех и других, смотря по надобности, была различна, длиною в 4 и обыкновенное – в 3 верш., шириною около 2 верш. Из богатых гребней упоминается у царя Михаила Федоровича «гребень роговой сверху обложен яшмою, а в яшме врезано золото, а в золоте камышки, яхонты да изумруды. Государю челом ударил турецкий посол Тома Катакузин в 1630 г. Цена 10 руб.».
Во второй половине XVII столетия во дворце особенно славились гребенным мастерством холмогорцы братья Шешенины. Сначала из Холмогор в придворные мастера взяты были неволею гребенщики Семен да Евдоким Шешенины. С 1656 г. они находились в ведомстве Оружейного приказа. Особенно был искусен в своем деле Евдоким, костяных дел токарь, умевший резать по кости и по дереву всякие рези. Но 30 мая 1667 г. он помер, и оказалось, что это был в своем роде единственный мастер, после которого вдобавок не осталось и учеников. Тогда на его место был взят с Холмогор его двоюродный брат Ивашка Прокофьев Шешенин, который, однако ж, объяснил, что он «с своим братом Ваською костяное дело делают гладью, а резного дела по кости никакого не режут и прорезных гребней не делают», и на вопрос: есть ли кто на Колмогорах мастерством против Евдокима Шешенина? – сказал, что «костяного дела мастер, который сам знаменит и по кости всякую резь режет и гребни прорезные делает, на Колмогорах только один человек, живет в посаде в тягле, Гришкою зовут, прозвище Носко, а иных людей такому мастерству, опроче его, никого нет». Была послана грамота на Холмогоры с указом взять этого Носко для государевых дел в Оружейную палату; но нам неизвестно, что последовало по этому указу. Григорий Носко почему-то не попал в мастера Оружейной палаты, и лучшими мастерами остались упомянутые двоюродные братья Евдокима – Иван и Василий Шешенины, к которым потом поступил в ученики в 1672 г. их младший брат Семен, выучившийся мастерству в три года и впоследствии тоже очень известный своими работами. Иван и Василий хотя и определяли свою работу не слишком высоко, однако в то время и на родине они были единственными по своему искусству мастерами, потому что когда в 1669 г. царь Алексей сделал было на Холмогорах нарочный заказ, чтоб изготовили тамошние мастера «10 статей шахмат да 10 гребней прорезных добрым мастерством, а в рези б были у гребней травы и в травах птицы – то холмогорцы – посадские люди – гребенщики Дениско Зубков с товарищи, 22 чел., ответили, что гребней сделать некому и николи они таких гребней не делывали, а делают гладким и простым мастерством, а такие резные гребни делывали Ивашка да Васка Прокофьевы, дети Шешенины, и они взяты к Москве». Шахматы делывали только трое: Дениско Зубков, Иван Катеринин, Кирилко Саламатов, которые тогда и исполнили царский заказ. Известно, что костяное резное дело до сих пор процветает в тамошних местах.
Но вместе с холмогорцами в Оружейной палате работали и польские или белорусские мастера, именно из Витебска, из которых более других были искусны Кирила Толкачев, Данила Кокотка, Иван Дракула, Самойло Богданов, Иван Никитин. Некоторые из них – Толкачев, Кокотка – в 1680 г. были отпущены по домам, быть может, за излишеством, потому что «в генваре 1679 г. в дворцовые мастера поступил Анбурские земли иноземец, притом с 1666 г. капитан русского рейтарского строя, костяного токарного и янтарного и часового дела мастер Иван Иванович Ган или Яган Ган с окладом жалованья по 50 руб. в год». Он работал верховые дела беспрестанно, как выразился после десятилетней своей службы в 1689 г.
Работы всех упомянутых мастеров заключались в изготовлении в разные комнаты дворца гребней и гребенок, уховерток, четок, ароматников, черенков для ножей и вилок, также шахмат, тавлей, саков (шашек), бирок и т. п. Многие изделия они резали и точили из слоновой кости, другие – различную посуду – кубки, братины, чарки, фляжки, роги, пороховницы и т. п. – из рыбьей кости, т. е. из моржовых клыков, из которой, как и из слоновой, делали даже и паникадила.
При гребнях употреблялись иногда и щети, щетки. В царской казне XVII столетия хранились «щеть оправлена серебром; щетка черен серебряной».
Зеркала, гребни и гребенки были необходимыми предметами не только при уборе женском, но также и при мужском. К ним должно присовокупить еще мыло, которое в царском быту составлялось обыкновенно из разных душистых веществ. В 1628 г. к государеву мыльному составу потребовали из Аптекарского приказа золотник масла коричного, 2 золотн. масла анисового, три чарки водки гуляфные (розовой воды). В 1629 г. к мыльному составу употреблено 2 золотн. масла гвоздичного, 4 золотн. масла анисового, 6 чарок водки свориборинные. В 1630 г. про государя в мыльный состав изошло пять чарок вина двойного с зельи. Кроме домашних составных мыл, употреблялись и привозные покупные, например мыло индейское, халяпское, грецкое, и из русских костромское, нижегородское, простое.
Другие предметы у борного столика у государя хранились в готовальнях, монастырьках, описание которых мы поместили выше, также в связках