Куница, заметив мои обновки, скривилась, как от лимона.
— Ну что, Казанский, решил стать городским рейнджером? — ядовито протянула она. — Или устроить перфоманс «Рембо в кирзовом сапоге»? Ты бы ещё усы отпустил да мачете прихватил для полного антуража.
— А что не так, принцесса? — огрызнулся я, поправляя кепку. — Ты же сама недавно былы против, чтобы я и дальше щеголял в форме, которая на мне трещит по швам. Или ты просто завидуешь, что я выгляжу как мужик, а не как манекен из секонд-хенда?
— Мужик, — фыркнула она, уперев руки в бёдра. — Да ты скорее на медведя похож, который влез в чужой гардероб. Я тебе уже говорила, что в этом мире внешний вид — это половина дела. Но тебе, конечно, плевать. Лишь бы было удобно твоей заднице.
— А мне, может, и плевать, — отрезал я, глядя на неё сверху вниз. — Я тут не на подиуме. И если тебе так важны шмотки, могла бы и себе что-то посимпатичнее подобрать, чем эти карго, будто с мусорки. Хотя, с твоим характером, тебе и это идёт. Прям королева свалки.
Её глаза сузились, и я понял, что задел за живое. Но сдаваться она не собиралась.
— Ты, Казанский, свой язык придержи, — прошипела она. — Я тебе не какая-то там кукла, чтобы перед тобой красоваться. И если ты думаешь, что я буду подстраиваться под твои дебильные представления о женственности, то иди к чёрту. Я тут не ради твоего одобрения.
— А я и не прошу, — хмыкнул я, затягивая пояс с кобурой и флягой. — Только не надо строить из себя стальную деву, которая всех вокруг построит. Мы в одной лодке, хочешь ты того или нет. Так что давай без этих феминистских проповедей. Они мне так же нужны, как дырка в голове.
Хамбурчик, наблюдавший за нашей перепалкой, закатил глаза с такой тоской, что, казалось, сейчас запоёт псалом на иврите.
— Ну шо ж вы, как семейная парочка на золотой свадьбе, собачитесь? — вздохнул он с одесским акцентом, в котором сквозила вся вековая грусть еврейского народа. — Помню, у нас в районе была пара, Фима с Ритой, так они тоже все время грызлись. Он ей: «Ты борщ пересолила!», а она: «А ты, паразит, всю жизнь пересоленный и недоваренный!». И так каждый день, пока Фима не ушёл в лучший мир. А Рита потом плакала, говорит: «Кто ж мне теперь нервы потреплет?» Так шо вы, может, уже договоритесь, кто кого пересолил, и пойдёмте-таки дальше?
Его слова неожиданно разрядили обстановку. Я хмыкнул. Куница фыркнула, но и в её глазах мелькнула тень улыбки. Этот одесский бродяга, оказывается, умел не только ныть. Может, и не зря мы его с собой тащим?
— Ладно, семейный психолог, — пробурчал я, доставая бутылку самого дорогого коньяка, который прихватил из торгового зала снизу. — Давай-ка лучше поможешь мне сварганить живун. Надо споровый баланс подправить, а то я скоро сам в ползуна превращусь.
Куница, услышав мои слова, оживилась.
— Давай, Казанский, сейчас я тебя научу, как это делается по уму, — она кивнула на споран, который я достал из кармана. — А ты, Карабас, будешь нашим барменом. Мешай, как я скажу, и не ной.
Миша с кислой миной взял бутылку и споран, глядя на нас с явным скептицизмом.
— Та шо ж за работа такая у меня? — проворчал он. — То топором махать, то коктейли-моктейли смешивать. Я ж не на курорте, я ж в аду! Отстанете, может-таки, от бедного-бедного Хамбурчика?
— А ты думал, тебе тут медовые пряники выдадут? — съязвила Куница. — Мешай, говорю. И смотри, чтобы ровно было. А то, если хлопья не отфильтруем, все дружно улетим на респ. Эти белые ошмётки — чистый яд, причём не только для нас, иммунных, но и для заражённых. Понял?
Хамбурчик, бормоча что-то про «проклятую жизнь», принялся взбалтывать смесь. Я наблюдал, как мутная жидкость в бутылке медленно превращается в нечто ещё более мутное. Куница тем временем достала из рюкзака марлю, сложила её в несколько слоёв и начала фильтровать получившуюся бурду. Потом, добавив в очищенный раствор фанту и пару пакетиков специй — я заметил ваниль и лимонную кислоту, — довольно кивнула.
— Вот так, Казанский, — заявила она. — Теперь это не просто отрава, а почти коктейль. Пей, только не увлекайся. А ты, Карабас, если ещё раз начнёшь ныть, я тебя этой бутылкой огрею.
Миша, не удержавшись, вставил своё:
— А почему бы этим ядом таки пули не смазать? Такая идея! Чтоб эти твари сами себя траванули.
Я хохотнул.
— Бред, Карабас. Чтобы твоя идея сработала, это надо в заражённых патроны молотком заколачивать. Если стрелять, пороховые газы весь яд сожгут к свинским бесам. Это тебе не копья с луками.
Куница покачала головой.
— Есть тут любители арбалетов, — серьёзно заметила она. — Лук — оружие деликатное, учиться нужно долго, с детства. А арбалет проще в обращении, хотя и сложнее в изготовлении. Но на Континенте всякое встречается — от примитивных самоделок