Правда, не долго музыка играла, не долго фраер танцевал. Ветры магии в Школе всегда были особенно сильны, а у стен всегда были уши, поэтому к трудящемуся в режиме аврала народу в виде Джо и гремлина выползло и магическое, и ушастое. То есть эльф.
— Я слышал, что тут у кого-то целая куча незарегистрированных заклинаний? — приятно улыбаясь съевшей на таких заклятиях собаку акулой воззрился на нас высокий и статный декан факультета Исследователей, приветливо шевеля ушами, — Оч-чень любопытно, Джо Тер-рвинтер!
— Вот блин! — скис я, — Началось в колхозе утро…
Нет, Эльдарин Син Сауреаль, несмотря на свой утонченный и строгий вид, был правильным эльфом. Он не закладывал пацанов, не стучал наверх, всегда был готов протянуть свою тонкую, бледную и жалкую руку помощи алчущим знания, с этим проблем не возникало никогда. Только вот удушливое, въедливое, совершенно беспардонное любопытство этого прекрасного эльфа было способно довести до ручки даже радикально невыспавшегося азиатского гремлина, захваченного трудовым ражем!
…через три часа, но всё же!
— Хм… и что делает это заклинание?
— Сушит покойника. Убивает мертвеца-утопленника, повадившегося вылезать из воды. Оттягивает от него влагу, которая является частью сути конструкта, и он…
— Надо же, чего только не бывает… а это? Тут… ох, как интересно. Джо, что…
— Этот ритуал аккумулирует некротическую энергию в твердом сухом дереве, оттягивает её из окружающей среды, ослабляя любую восставшую нежить.
— Невероятно просто, но… да, я вижу каналы. Они бы были активны, будь тут хоть гран этой твоей некротической энергии, да? Изумительно! А это?
— Это местное. Проклятие импотенции для эльфов.
Хм, а магистры, оказывается, умеют и летать задом вперед, и ползать по углу к потолку. Вон даже азиатский гремлин вытаращил свои уставшие очи. Мне оставалось только неприлично заржать.
— Тервинтер Джо! — спрыгнувший со стены эльф мило побурел кончиками ушей, — Прекратите балаган! У нас тут серьезнейшая научная работа! Знал бы я раньше…
— У нас тут была работа, декан! Но потом пришли вы!
— Я вижу эти вязи, Тервинтер! Исито Ягуёме очень интересно их компонует, я ему обязательно помогу, но сначала мы разберемся с вашим, неожиданно обнаруженным, багажом совершенно неизвестных этому миру заклятий!
— Они не работают, декан! У вас нет той сволочи, против которой я боролся!
— Они работают, ученик! У нас просто нет той сволочи… прекратите делать мне голову! Рассказывайте! Рассказывайте все! Или готовьте гостевую комнату в вашей башне, потому что я буду вас навещать каждый вечер!
Ну нет, два эльфа на мою бедную голову? Ни за что!
К нашему с Исито счастью, маги уровня Сан Сауреаля под заборами не валяются и за заборами в очереди не стоят, так что искать свою длинноухую пропажу прибежал сам господин ректор Боливиус Вирт. Осмотрев натюрморт из трех трудящихся мужиков, ректор незлобиво ругнулся, извлек отчаянно сопротивляющегося эльфа, а затем, направив его в сторону лестницы, развернулся ко мне, гавкнув:
— Джо! Почему твой гоблин ходит по территории школы с арбалетом и целится в крышу⁈
— У него в арбалете болт с крюком и веревкой… — пробурчал я, не отрываясь от исчерканных листков, — … он закладки делает…
— Какие закладки⁈ — не понял ректор.
— На будущее, магистр, на будущее. На наше светлое. А вот у других оно будет потемнее…
Ректор был, видимо, занят, так что отстал от нас, позволив закончить выдающийся бумажно-магический шедевр, который Есито Ягуёме, прижав к своей тощей груди, клялся преумножать до потери пульса. Если судить по мордам гремлинов, видевших акт творения, и по слюне, стекающей с их пастей, я стал лучшим другом этому пришибленному племени.
Вечером, уставший и вымотанный, я сидел со своими гоблинами в своей же башне. Мы дули совершенно неместное пиво, закусывая местной рыбой. Пенный напиток был хорош, пенист и холоден, он нам достался от Дино Крэйвена, что-то не поделившего с его местными трактирщиками. Волшебник выкупил всю подводу у купца, привезшего алкоголь в город и от щедрот своих не забыл верного друга, задарив несколько бочек.
Сидели хорошо, но зеленокожие, набегавшиеся куда сильнее работавшего головой меня, свалили спать, как и Шайн, так что, посидев в тишине и подымив трубкой, я ощутил жажду приключений и общения. Небольшую, но достаточную, чтобы сходить в лес, проведать свою прекрасную жо… соседку.
Сказано — сделано. Взяв с собой пива (она точно пьет алкоголь, своими руками… вливал!), я пошёл узнавать, как там длинноухая.
В лесу раздавался топор дровосека. Неспешно идя на этот методичный стук, я отхлебывал пиво, щурился на мимопробегающую живность и вообще чувствовал себя замечательно. Конечно, не хватало женщины, но я не только знал, благодаря Аранье, что эльфийки не годятся, а также пережил очень сложные времена, память о которых была теперь вечно со мной.
Сложные времена звались Сонисоррой Криглой Эквестри, очень юной представительницей расы, населявшей в том измерении внутренние каверны Марса. Эти инопланетяне представляли из себя телепатов-зооморфов, периодически прилетавшими на Землю с целью изучения нас, землян, да и планеты в целом. Путешествие с Марса на Землю было в один конец, так что каждая из таких гуманоидных лошадей оставались у нас навсегда, объединяясь по парам. Так вот, моя проблема была в том, что Сонисоррочка была у меня одна-единственная, а эти лошадки — бешеные кинестетики, они попросту не могут без прикосновений к другим живым существам!
Теперь представьте себе — юная дева с формами хоть и пышными, но очень упругими, и я, такой же худой, глазастый и молодой. И она об меня постоянно трется, касается, спим в обнимку, чуть ли не целуясь в десны. И вот эта вот их шерстка на ощупь хоть и не похожа на человеческую кожу, но совершенно ничем не хуже! В общем — прекрасное, фигуристое, дышащее жизнью и очень отзывчивое на прикосновения тело…
А сверху — лошадиная морда. Изящная, конечно, но лошадиная. Нет, я человек высокой культуры и широких рамок, но даже я не смог преодолеть этот барьер. Помогло, конечно, то, что Сонисорра Кригла Эквестри не испытывала похоти, хотя против секса (как против комплекса прикосновений) ничего не имела. Да, именно это и спасло положение, точно. Я без взаимности не могу!
В общем, это были долгие отношения, во время которых некоторые барышни в посещаемых мной борделях едва ли не дымились, и да, это оставило след на