Разумеется, попадаются и рукописные тетради с подборками технологических схем и моделей, и записные книжки, книги по арифметике, сборники рецептов и «секретиков», вольгаризованные латинские переводы греческих и арабских текстов по математике, алгебре, геометрии, оптике, механике, от Альхазена до Филона Византийского. Обычно учитель читает их классу вслух, с практическими примерами, моделями, опытами, и регулярно прибегает к помощи рисунков.
По сути, уже первые технологические схемы Леонардо демонстрируют нам очередной подъем флорентийской инженерной традиции, восходящей к Брунеллески через тетради и записные книжки Бонаккорсо ди Витторио ди Лоренцо Гиберти или копии трактатов сиенца Мариано ди Якопо по прозвищу Таккола [69].
Однако с непосредственным опытом, вне всякого сомнения, ничто не сравнится. Теперь у Леонардо есть возможность скрупулезно изучить машины, созданные Брунеллески для строительства купола собора. Молодой подмастерье вовлечен также и в одну из самых важных инженерных и металлургических задач того времени: увенчание купола огромным позолоченным медным шаром, который водрузили на фонарь 27 мая 1471 года, как об этом напоминает более поздняя запись: «Вспомните пайку, соединившую откованные на камне медные листы в шар для Санта-Мария-дель-Фьоре, подобно треугольникам этого шара» [70].
Анекдот, пересказанный Джорджо Вазари, вероятно, выдуман, однако он помогает осознать всю сложность положения, в котором находился тогда молодой подмастерье.
Один крестьянин из Винчи просит сера Пьеро расписать во Флоренции ротеллу, то есть деревянный щит, круглый, как колесо. Нотариус, разумеется, отдает щит сыну, и тот, запершись в своей каморке (одном из «обиталищ» новой мастерской Верроккьо), рисует «чудовище весьма отвратительное и страшное», представляющее собой не что иное, как жуткое сочетание фрагментов «ящериц, сверчков, змей, бабочек, кузнечиков, нетопырей». Леонардо рассчитывает на впечатление, «какое некогда производила голова Медузы», то есть зритель должен окаменеть от ужаса.
Юноша работает лихорадочно, не зажигая света и не позволяя никому войти в каморку. Он настолько поглощен игрой собственного воображения, что не замечает даже смрада гниющих тушек несчастных животных, которых убил и расчленил. Закончив работу, Леонардо посылает за отцом, но просит его подождать за дверью, а сам устанавливает щит на мольберт и так искусно располагает источники света, что тварь кажется живой, готовой к прыжку. Сер Пьеро, войдя в комнату, пугается и едва не бросается наутек, но Леонардо удерживает его, сказав: «Это произведение служит тому, ради чего оно сделано. Так возьмите же и отдайте его, ибо таково действие, которое ожидается от произведений искусства».
Выдуманное «чудовище со щита», вообще говоря, вполне соответствует типичному для Верроккьо комбинаторному приему, когда реальные фрагменты самого разного происхождения сводятся воедино, образуя фантастические фигуры, в реальности не существующие, но возможные. Представление о том, как могла возникнуть задумка «чудовища со щита», подсказывает нам, к примеру, невероятный и крайне нескладный дракон, полукабан-полузмея, побежденный Персеем на поздней картине Пьеро ди Козимо «Персей, освобождающий Андромеду». Живопись обладает волшебной, почти божественной силой изображать вещи ужасными, пугающими, обманывая тем самым зрителя, который считает, что и впрямь видит чудовищное существо или природное явление с катастрофическими последствиями. В этом смысле картина или фреска подобны театру.
Схожая театральность присутствует и в другом утраченном юношеском произведении Леонардо, «Голове Медузы», то есть мифического змееволосого существа, способного одним лишь взглядом обратить человека в камень. Медуза также была побеждена героем Персеем, а после обезглавлена.
Согласно «Гаддианскому анониму», Леонардо нарисовал «голову Мегеры с редкостными, достойными восхищения клубками змей» (в рукописи слово «Мегера» исправлено на «Медузу»).
В XVI веке эта работа окажется в тайной гардеробной великого герцога Козимо: «написанная на доске картина с изображением адской фурии, кисти Леонардо да Винчи, без фона» [71]; там же ее увидит и Вазари: «Ему пришла фантазия написать маслом на холсте голову Медузы с клубком змей вместо прически – самая странная и дерзкая выдумка, какую только можно себе вообразить. Однако, поскольку это была работа, для которой требовалось много времени, она так и осталась им незаконченной».
В «Медузе» фантазия Леонардо впервые рождает мотив, далее возникающий постоянно: дугообразные или вьющиеся линии сплетаются, завязываются в узлы и сливаются друг с другом, время от времени обращаясь змеевидными волосами Медузы или Фурии, кудрями и локонами женщин и детей, тугими спиралями вьюнка, извилистым течением ручья, гребнем волны – формами самой жизни.
В темной, укрытой от лишних глаз тайной каморке, где молодой человек разрисовал щит и устроил театр ужасов, предназначив отцу роль зрителя, а себе – драматурга и режиссера, непрерывно ведутся отчаянные поиски творческой свободы, столь необходимой после первых лет строгого обучения. Склонность к уединенным исследованиям – не самая очевидная привычка для человека, от природы открытого диалогу, но неизменно чурающегося споров, столкновения мнений, антагонизма. Как долго еще Леонардо будет тяготить осознание своего внебрачного положения? Как долго будет давить близость отца, столь влиятельной во флорентийском обществе персоны? Молодые художники более скромного происхождения и так уже склонны считать его не более чем выскочкой, бездельником на отцовском содержании, лишенным профессиональной жилки и неспособным прокормиться плодами собственного труда. Только сам Леонардо, да и то лишь в глубине души, сознает, что он совсем один, что ему ужасно одиноко на этой земле.
Но вот наконец и луч света в непроглядной тьме. Двадцатилетний подмастерье получает желанное признание. Его имя торжественно вписано заглавными буквами на большой пергаментный лист, реестр гильдии художников, Братства святого Луки: «ЛИОНАРДО ДИ СЕР ПЬЕРО ДА ВИНЧИ ЖИВОПИСЕЦ» [72]. А в 1472 году в учетной книге гильдии указаны взносы за прошедший период, а также по случаю праздника святого Луки, покровителя братства и самого искусства живописи, который отмечается 18 октября [73].
Братство, младшая ветвь цеха врачей, фармацевтов и аптекарей, – больше, чем просто профессиональный союз: это религиозное общество мирян, дающее, впрочем, доступ к широкому кругу заказов и возможностей для их исполнения. Поэтому платить взносы молодому Леонардо даже выгодно, тем более что требуемые суммы весьма скромны: всего 16 сольди в год плюс еще 5 сольди в качестве пожертвования к празднику святого Луки. Остается понять, как заполучить эту скромную сумму, не унижаясь до того, чтобы просить у отца.
12
Праздник Девы Марии Снежной
Монтеветтолини близ Монсуммано, 5 августа 1473 года
В 1468–1473 годах братья Пьеро и Франческо, вновь проявив интерес к унаследованной от отца собственности, постепенно расширяют ее за счет новых покупок, поэтому Винчи и его окрестности навещают часто.
Пользуясь этими поездками, в город возвращается и Леонардо. Он вступил в гильдию художников, вот-вот получит первые заказы и теперь хочет лучше изучить природу и пейзаж, начав с