Я обходил весь периметр, проверяя работу дымовых точек. Дым стелился низко над землей, создавая защитную завесу. Местами, где костры горели особенно интенсивно, воздух был заметно теплее.
У восточной границы участка меня догнала Галя. Девушка была закутана в теплое пальто серого цвета, на голове вязаная шапочка, в руках термос с чаем.
— Как дела? — спросила она, доставая из термоса два стакана. — Температура еще падает?
— Пока держится на минус одном, — ответил я, принимая горячий чай. — Но самое страшное впереди, перед рассветом обычно холоднее всего.
Мы стояли рядом, потягивая горячий чай и наблюдая за работой дымовых завес. Вокруг пылали десятки костров, создавая фантастическую картину. Языки пламени плясали в темноте, искры улетали в звездное небо, а над землей стлался густой дым.
— Красиво, — тихо сказала Галя, глядя на это зрелище. — Как в сказке какой-то.
— Да, но цена этой красоты может быть очень высокой, — ответил я. — Если не получится уберечь растения, месяцы работы пойдут насмарку.
Галя повернулась ко мне, и в свете ближайшего костра я увидел ее задумчивое лицо. Щеки розовели от холода, глаза блестели в отблесках пламени.
— Виктор Алексеевич, — сказала она вдруг, — а можно я вас кое о чем спрошу? Личного характера?
— Конечно, — ответил я, чувствуя, как напряглись все мышцы.
— После того случая в конторе… — она замолчала, подбирая слова. — Я все думаю, что это значило. Для вас, для нас.
Вопрос висел в воздухе, и я понимал, что настал момент определиться. Отношения между нами зашли слишком далеко, чтобы можно было делать вид, что ничего не происходит.
— Галя, — сказал я, ставя стакан на пень и поворачиваясь к ней лицом, — для меня это многое значит. Больше, чем я готов признать вслух.
Она молчала, глядя мне в глаза. В ее взгляде читались сомнения, надежда, тревога.
— А вы уверены? — спросила она наконец. — Ведь мы работаем вместе, все в совхозе нас знают. Если что-то пойдет не так…
— Ничего не пойдет не так, — сказал я, осторожно взяв ее за руку. — Я не из тех, кто играет с чувствами.
Галя не отняла руку, и мы постояли так несколько мгновений, глядя друг другу в глаза. Вокруг пылали костры, стлался дым, кричали дежурные, но для нас в этот момент существовали только мы двое.
— Мне нужно время подумать, — тихо сказала она. — Это все так неожиданно. И немножко страшно.
— Я подожду, — ответил я, сжимая ее руку. — Сколько понадобится.
В это время к нам подбежал запыхавшийся Колька:
— Виктор Алексеич! На южном участке костры стали гаснуть! Дров не хватает!
Романтический момент оборвался, пришлось возвращаться к суровой реальности. Мы помчались к южной границе, где действительно несколько дымовых точек едва тлели.
— Федька! — крикнул я. — Бери экскаватор, тащи солому с центрального склада! Быстро!
Следующий час прошел в лихорадочной работе. Подвозили топливо, разжигали погасшие костры, следили за температурой. В два часа ночи термометр показал минус два градуса.
— Еще градус, и все пропало, — мрачно сказал дядя Вася, подбрасывая в костер охапку соломы. — Растения такого холода не выдержат.
Но к трем утра температура стабилизировалась на минус двух. Дымовые завесы работали, там, где дым был гуще, воздух оставался заметно теплее. Растения, укрытые этой защитной пеленой, могли выжить.
Самый критический момент наступил в четыре утра. Термометр показал минус три градуса, именно то, что предсказывали синоптики. Но наши растения были укрыты дымом, как одеялом.
Галя дежурила на северном участке вместе с Наташей и двумя парнями. Я подошел к ним, когда они подкладывали дрова в очередной костер. Девушки выглядели усталыми, но полными решимости довести дело до конца.
— Как температура? — спросила Галя, поправляя съехавшую шапочку.
— Минус три, — ответил я. — Критическая отметка. Но пока растения держатся.
— А долго еще? — поинтересовалась Наташа, потирая озябшие руки.
— До рассвета часа два. Потом солнце начнет прогревать воздух.
В пять утра началось долгожданное потепление. Термометр показал минус два, затем минус один. С востока пробивались первые лучи солнца, окрашивая небо в розовые тона. Дым от костров поднимался все выше, рассеиваясь в утреннем воздухе.
К семи утра температура поднялась до плюс одного градуса. Опасность миновала. Мы потушили костры и начали обход участков, оценивая ущерб.
Результат превзошел ожидания. Большая часть растений выжила, листья горчицы слегка привяли, но стебли остались зелеными. Рапс практически не пострадал, подсолнечник тоже выдержал заморозок. Только на окраинах участков, где дымовая защита была слабее, растения почернели от мороза.
— Процентов восемьдесят спасли, — подвел итог Кутузов, обходя делянки с блокнотом в руках. — Учитывая силу заморозка, это отличный результат.
Петрович, который всю ночь ворчал на «бессмысленную затею», теперь молчал, с удивлением рассматривая уцелевшие растения.
— И в самом деле помогло, — пробормотал он себе под нос. — Не думал, что дымление такой эффект даст.
К восьми утра измученные, но довольные дежурные стали расходиться домой. Галя подошла ко мне, когда я записывал последние показания термометров.
— Виктор Алексеевич, — сказала она, и в голосе прозвучала новая уверенность, — я подумала. О том, что вы говорили.
Я поднял глаза от блокнота, чувствуя, как замирает сердце.
— И?
— И я поняла, что тоже не хочу делать вид, будто между нами ничего нет, — тихо сказала она, глядя мне в глаза. — Мне тоже небезразличны наши отношения.
Слова были осторожными, но в них звучала искренность. Я отложил блокнот и взял ее за руки.
— Значит, попробуем? — спросил я.
— Попробуем, — кивнула она. — Только осторожно. Мне важно не потерять то, что уже есть между нами.
Я наклонился и поцеловал ее, на этот раз без спешки, нежно и долго. Вокруг нас дымились угасающие костры, пахло утренней росой и дымом, где-то пели птицы, встречая новый день.
Когда я отпустил девушку, Галя улыбнулась:
— А знаете, что мне больше всего понравилось в эту ночь?
— Что же?
— То, как вы не паниковали. Как сумели организовать людей, найти решение. Это дорогого стоит.
Мы шли к центральной усадьбе рядом, и я чувствовал себя победителем. Не только потому, что спас урожай растений-очистителей, но и потому, что происходило что-то важное в личной жизни. Галя была рядом,