А самое забавное то, что даже если я ему проиграю, если каким-то чудом эта хромая развалина сможет меня победить, после этого он проживет недолго, потому что как бы ни относился ко мне отец, но узнав, что я погиб от руки простомордого…
О, я не завидую капитану Року Арану. Ему предстоит познакомиться с «Логовом» — местом, где держат и допрашивают мятежников, предателей и шпионов. Говорят, дознаватели «Логова» настолько искусны, что могут пытать годами, заставлять человека испытывать боль, резать его, мучить, но при этом не позволят умереть.
В какой-то момент мне даже захотелось проиграть ему, чтобы все, что я сейчас представлял, случилось с ним.
А затем в голове промелькнула мысль или, скорее, догадка. В том, как велся допрос, какие вопросы задавал Рок Аран, была определенная странность. Я даже начал сомневаться, действительно ли капитан пытается прикрыть Грилла. В конце концов, кто он ему такой?
— Вы задаете вопрос, но не даете на него ответить, — заявил я. — Какой смысл в этом допросе?
Похоже, мое поведение и заявление удивили командира. Он ожидал чего-то другого… Как бы там ни было, а его только что полыхающий яростью взгляд снова начал излучать показное равнодушие.
— Ваше самоуправство, ваши ошибки привели к огромным потерям и проблемам. Из-за вас комплекс «АЦ-17» не сможет функционировать несколько месяцев, пока не прибудет новое оборудование. А допрос преследует одну единственную цель: я пытаюсь определить, кем вы являетесь: высокородным кретином, которому нужно дать пинка из рядов воителей, или же завравшимся молокососом, которому нужно набраться ума среди «Падших»…
Он кровожадно усмехнулся, увидев, как я дрогнул.
Ну еще бы. Он намекает, что выбирать я должен из вариантов один хуже другого: либо лишиться звания и никогда уже не иметь возможности оказаться в кабине боевого меха, либо отравиться в штрафной мех-батальон, где служат воители, совершившие серьезный проступок. Таких презирают все остальные, их всегда кидают в самое пекло, и чаще всего ряды «Падших» покидают, только погибнув в бою, тем самым очистив свое имя от позора, да и то не факт. Нужно еще умудриться погибнуть «правильно». Случаев, когда воители переводились из «Падших» в нормальные части или хотя бы в такую дыру, как Вергин-4, было мало, настолько мало, что я навскидку их даже вспомнить не смог.
Я взял себя в руки, дерзко уставился на капитана и заявил:
— Если вы уже приняли решение — это ваше право. Но вы даже не желаете услышать, по каким причинам я принимал то или иное решение, какие условия и ситуации требовали поступить так, как я поступил.
— Почему мне это должно быть интересно? — пожал плечами Рок Аран. — Зачем мне слушать, как вы будете оправдываться?
— Затем, что это мое право. И если вы этого не сделаете, то я буду отстаивать свою правоту в поединке чести.
Вот так. Я не буду проводить поединок из-за ущемленного дворянского достоинства, я буду сражаться за правду и собственную правоту. Уверен, что позже, когда на Вергин-4 прибудет какой-нибудь лорд, он быстро разберется в ситуации, и тогда уже Рок Аран будет греть ноги меха.
Рок Аран был не на шутку удивлен. Настолько, что даже поднял одну бровь.
— Вы хотите вызвать меня на поединок чести?
В его вопросе было столько неприкрытого сарказма, что мне захотелось ответить ему утвердительно, вызвать его на поединок прямо сейчас. Но я решил следовать своему плану.
— Если вы откажете мне в моем праве.
— Что ж, рассказывайте, — хмыкнул Рок Аран, — мне жутко интересно, что такого вы можете рассказать…
Вот он и попал в ловушку. Я видел на его столе самописец — весь наш разговор фиксировался.
— Я вынужден был отменить приказ стрелять по ногам и наносить минимальные повреждения, так как противник превосходил нас числом, — заявил я. — Если бы я этого не сделал — мой кулак был бы уничтожен. А противник смог бы добраться до космопорта, захватил бы корабль и, кто знает, может, перед отлетом или уже на орбите он бы начал наносить удары по объектам на поверхности. Тогда полученный урон был бы несоизмеримо больше по сравнению с тем, который получил комплекс «АЦ-17» в результате принятых мной решений.
К моему удивлению, Рок Аран вдруг задрал голову и засмеялся. Причем нехорошо, глумливо, с явной издевкой.
— «Превосходящие силы противника»? — переспросил он, отсмеявшись. — Целый кулак боевых мехов и подразделение панцирников могли быть уничтожены жалкой кучкой мятежников на промышленных мехах с добывающими лазерами? Нужно быть полным идиотом, чтобы проиграть бой отребью с шахт, еще и имев в распоряжении пять боевых мехов и отряд панцирников.
— Пять боевых мехов? — ошарашено переспросил я.
— Вы что, считать не умеете? Не знаете, сколько в мех-кулаке боевых единиц?
— Знаю, — ответил я, — но в патруль мы отправились на трех машинах. А отряд панцирников подоспел к нам в самом конце. И если бы не они…
До этого момента улыбающийся Рок Аран мгновенно убрал улыбку с лица.
— Стоп! — заявил он. — Что вы сказали? Три меха?
— В патруль отправились я, воитель Малок и воительница Ксанья.
— Три меха?
— Точно.
Рок Аран изменился в лице, чем несказанно меня удивил. Он что, был не в курсе, в каких обстоятельствах мы сражались и сколько нас было? Как так? Он что, не в состоянии был посмотреть записи с наших роботов?
Рок Аран обошел свой стол и схватил распечатки, принялся их перебирать, пока не нашел нужную.
— Вы уничтожили или повредили больше пятнадцати вражеских мехов и около тридцати колесной и гусеничной техники на трех боевых машинах?
— Я не считал число уничтоженных целей, — пожал я плечами, — возможно… Но, прошу отметить, пока у нас была возможность, как и было приказано, технику противника мы не уничтожали, а с минимальными повреждениями выводили из строя.
— Вы свободны, — каким-то загробным голосом сказал Рок Аран.
— Простите?
— Вы свободны, — повторил он, — возвращайтесь в санчасть. Вас ведь еще не выписали?
— Нет.
— Значит, возвращайтесь к врачам.
— Но…
— Это приказ. Продолжение нашего разговора пока отложим.
Я был совершенно обескуражен. Мне казалось, что, затеяв все это, Рок Аран не