Стены древнего храма вздрогнули от яростного рёва дракона. Волны пламени, вырвавшиеся из пасти Айши, ворвались в зал. Огонь обуглил фрески и выжег весь кислород. Фарон, на миг отвлечённый волной пламени, взмахнул рукой, воздух перед ним сгустился в искрящийся барьер, поглощающий жар. В этот миг Алексей, почувствовав ослабление магических тисков, выскользнул из невидимой хватки. Его черный халат тлел, а обугленные края ткани крошились на лету.
Пламя дракона билось о магический щит правителя. Отдельные языки огня окутывали землянина. Кожа на лице и правой руке вздулась пузырями, сочась сукровицей. Каждый шаг отзывался адской болью, но Воронцов, стиснув зубы, двинулся к Астрису — сквозь дым, жар и летящие искры.
Рукоять ритуального кинжала, выхваченного из-за пояса, обжигала ладонь. Она впивалась в плоть, смешивая боль от ожогов с новыми уколами. Алексей занёс клинок, после чего резко рубанул в пульсирующее силовое поле.
Лезвие кинжала, вспыхнув синевой, прошло сквозь барьер как сквозь масло. Вокруг разреза заплясали молнии, словно разъедая магический барьер вокруг Астриса.
— Проклятый Айша! Где ты, гилзале⁈ — крик Фарона потонул в грохоте рушащихся колонн.
Алексей оскалился, игнорируя предупреждения нейросети о некрозе тканей. Кусторез в его руках выпустил ярко-алый луч. Сфокусированная энергия, с точностью хирурга вонзилась вАстрис через проделанную брешь — камень начал пульсировать багровым светом и изменил тональность гудения.
— Давай же, тварь! — Воронцов навалился всем телом на рукоять, чувствуя, как плавится броня на груди. Волосы вспыхнули факелом, но он лишь сильнее вжал ноги в треснувший пол.
— Нет, гилзале! Что ты делаешь?!! — громогласный голос Фарона прорвался сквозь рёв огня.
В следующее мгновение Астрис взорвался. Ослепительная белизна поглотила мир. Полнейшая тишина окутала сознание. Такая пугающая, что Алексей даже не слышал своего сердцебиения.
— Вот и всё, это конец, Алёшка! — пробормотал он, всё ещё сжимая рукоять кинжала в обугленных пальцах. От кустореза и «Авантюриста» ничего не осталось — взрывная волна расщепила снаряжение на атомы, оставив лишь след на ладони.
«Жил, не тужил… И встретил свет в конце туннеля», — мелькнула у него ироничная мысль.
Он ожидал боли, но тело странно онемело. Страшные ожоги на лице и руках затянулись грубыми рубцами, будто невидимый хирург спешно залатал его наспех.
«А где… Пётр? Ворота? На крайний случай черти с котлами?» — к его удивлению он продолжал размышлять в тот момент, когда белоснежный мир вокруг начал распадаться.
Краски проступали медленно, словно акварель на мокром холсте неуверенного художника: сначала грязно-жёлтые пятна глины, затем серое небо с клубами чёрного дыма.
Он стоял посреди гигантского котлована. Глубина не меньше десяти метров, диаметр под сорок. Стены ямы, гладкие и блестящие, будто стеклянные, были оплавлены и поднимались к серому небу, затянутому дымом. Под ногами спекшаяся горная порода и песок. Ни орнаментов, ни обломков Астриса… Только пустота.
— Астрис уничтожен, — голос Айши звучал в голове, как эхо из колодца. — Фарон и его номархи мертвы. Большая часть столицы исчезла. Ты доволен, Алексей? Это вернуло к жизни твоих подруг?
— Айша, ты где? — Воронцов обернулся, но вокруг не было ни души. Только ветер шелестел пеплом.
— В твоём сердце. Моё тело уничтожено мощью Астриса.
— Ты умер? — он непроизвольно сжал кулак, ощущая, как рубцы на ладони впиваются в кожу.
— Нет. Мне всего лишь нужно новое тело… Но я уже не нужен тебе, че-ло-век с земли, — в последнем слове прозвучала знакомая издёвка.
— Спасибо, Айша… — прошептал Алексей, вдруг почувствовав необычное ощущение свободы на среднем пальце.
Рука рефлекторно дёрнулась. Перстня времени не было на привычном месте. Лишь бледная полоска незагорелой кожи напоминала о нём.
Над котлованом сгустились тучи. Первые капли дождя, чёрные от копоти, зашипели на раскалённых камнях.
Паника сжала горло ледяной петлёй. Отсутствие перстня значило конец. Конец всему. Номархи мертвы, фарон растёрт в пепел, Астрис превратился в пыль. Он сделал всё, чтобы навсегда остаться в этом мире.
— Не-е-ет! — рёв Алексея разорвал тишину, смешавшись с завыванием ветра.
Он рухнул на колени, впиваясь пальцами в землю. Голое тело, покрытое сажей и пеплом, сотрясалось от рыданий.
Поднявшись, словно пьяный, он побрёл к склону котлована. Босые ноги вязли в пепле, а рука инстинктивно продолжала сжимать кинжал — последнее оружие, которое у него осталось.
Цепляясь за выступы, он карабкался вверх, осыпая склон щебнем. Ливень смывал пепел, превращая почву в скользкую грязь. Взобравшись на край гигантской воронки, он замер, глотая воздух, пропитанный гарью.
Здесь ещё вчера возвышались дворец Фарона и резиденции знати — мраморные шпили, витражи из цветного стекла, сады с летающими фонтанами. Теперь — море обломков, похожих на раскрошенные кости. Пять кварталов стёрты в порошок. Башни-близнецы у ворот дворца? Груда оплавленного стекла. Улицы с арками, где торговали специями? Ровный слой пепла, как снег после ядерной зимы.
Ветер донёс запах горелой плоти. Где-то в руинах завыл ребёнок — коротко, словно через перерезанное горло. Алексей закрыл глаза, вспомнив жену.
Он шагнул вперёд и споткнулся о чёрный слиток — всё, что осталось от статуи Фарона. Его оскал превратился в оплавленную гримасу.
— Ничего… не вернуть, — хрипло засмеялся землянин.
Вдалеке, за морем руин, тускло светило солнце — грязно-жёлтый шар в дымной пелене. Его солнце. Навсегда.
Алексей взмахнул правой рукой, мечтая о том, чтобы время остановилось.
— Эх!.. Всего несколько часов не хватило, чтобы вернутся домой.
Неожиданно капля дождя застыла прямо перед его лицом, нарушив законы физики.
— Какого чёрта⁈ — Алексей коснулся указательным пальцем твёрдой капли. — Бакулюм те в тапки!
Он всеми фибрами души испытывал подзабытое чувство остановившегося времени.
— Но как? Перстня больше нет!
«Нет, — прозвучал у него в голове голос Айши. — Но сила Астриса впиталась в твое тело и сплелась с нитями твоей души. Теперь Астрис — это ты! И та безделушка на твоей руке… Её сила теперь тоже твоя».
— Пульт времени — теперь я⁈ — лицо Воронцова в этот момент выглядело непередаваемо. На нём отразилась смесь различных эмоций: радости, неверия, сильнейшего изумления.
Он мысленно представил меню перстня, чтобы попробовать управлять временем.
Его лицо светилось от счастья, как новогодняя елка, когда перед глазами предстал привычный барабан для выбора перемещения в хронопотоке.
Не раздумывая, он перемотал время на несколько часов в прошлое в тот момент, когда они только-только долетели до столицы.
Яркая вспышка