Теперь Моряков взялся за портреты лучших людей с прославленного парохода «Даёшь!». И на полотне из облака пара возникало весёлое лицо в колпаке.
– Борщик! – воскликнул Перчиков, войдя в каюту.
– А что, похоже? Правда похоже? – радостно сказал Моряков. И, сощурившись, посадил коку на нос маленькую розовую запятую. – Но не будем терять драгоценного времени, – сказал Моряков, бросив взгляд на магнитофон.
– А может, лучше завтра? – спрятал магнитофон за спину радист.
– Что вы, Перчиков, – сказал капитан, чуть-чуть выпятив губу и разглядывая исподлобья портрет. – Открывайте-ка ваш аппарат. Минуты, Перчиков, как раковины в океане. Одна пустая, а в другой в это время растёт маленькая жемчужина. Это ведь здорово, что растёт, а? – И, услышав, как зашелестела магнитофонная лента, Моряков сказал: – Гуд монинг, – и вежливо улыбнулся Борщику. – С чего же мы начнём наш урок? Пожалуй, мы поговорим с вами как джентльмен с джентльменом. Не так ли? – И капитан учтиво раскланялся. – Начнём с правил морской вежливости.
Перчиков на цыпочках вышел в коридор и поднялся в радиорубку. А Моряков, легко работая кистью, продолжал на английском языке преподносить возникающему на холсте Борщику урок вежливости.
Но неожиданно за дверью раздалось такое громкое «гав», что он едва не выронил кисть и бросился в коридор.
На пороге, виновато переступая с ноги на ногу, стоял Пионерчиков.
– Послушайте, Пионерчиков, – опешил капитан, – что с вами? Что за ребячество?! То вы прыгаете за борт, то лаете, как барбос! Как же вы станете капитаном?
Пионерчиков одёрнул пиджачок и покачнулся. Он хотел объяснить, что он тут ни при чём, что это гипноз, но только плотней сжал губы.
– Вам, наверное, нечего делать, – сказал Моряков, взмахнув кистью.
Пионерчиков собирался сказать, что у него есть дела, но снова прикусил язык.
– Так вот, завтра утром проверите у Солнышкина урок английского. Ясно?
Пионерчиков кивнул головой. А Моряков, вернувшись к Борщику, продолжил с ним джентльменский разговор.
Пионерчиков, увидев, как капитан рисует Борщика и разговаривает с ним, будто с живым, потрогал свой лоб, вздохнул и отправился спать.
А через несколько минут в каюту капитана спустился Перчиков, захлопнул магнитофончик и быстро удалился, пожелав Морякову спокойной ночи.
Гуд монинг, Солнышкин!
Слова Робинзона оказали на Солнышкина удивительное действие. Мало того что он почувствовал себя подросшим. Ему захотелось завтра же с утра сделать что-нибудь приятное своему другу Перчикову. Он подумал о том, как хорошо плывётся в тёплых водах их бравому пароходу, как уютно дремлется ему среди тропической ночи, и Солнышкину самому захотелось вздремнуть.
Но прежде чем забраться под простыню, он поднялся в рубку узнать, далеко ли до Жюлькипура.
– Миль двести, – определил Ветерков, выглянув в иллюминатор.
– Ну нет, что вы! – возразил Безветриков. – Двести пятьдесят!
– Двести, Солнышкин! – сказал Ветерков. – Воздух пахнет перцем!
– Но ведь перцем от жюлькипурской кухни пахнет за двести пятьдесят миль. Об этом даже пишется в лоции! А вот соусом за двести!
Солнышкин потянул носом, но, увы, таким морским нюхом он ещё не обладал. Зато фантазии у него было сколько угодно. И он услышал крики обезьян, щёлканье попугаев, шелест пальм и фрамбойанов. Горячий ветер раскачивал перед его глазами громадные банановые листья.
Под их колыхание Солнышкин так крепко уснул, что не слышал, как пришёл Перчиков, как укрыл его одеялом и поправил подушку. Ему только приснилось, как из банановой пальмы неожиданно выглянул Моряков, вежливо поклонился и по-английски сказал: «Гуд монинг».
Едва открыв глаза, Солнышкин улыбнулся. Ему захотелось чихнуть. Луч солнца бегал по кончику носа. Солнышкин спрыгнул с койки, высунул голову в иллюминатор и отскочил: прямо в лицо ему плеснула вода – хватит спать! За бортом, под самым иллюминатором, нырял Землячок и выбрасывал вверх фонтаны воды. Кит будил своего друга.
Но радиста уже не было. Солнышкин, которому не терпелось сделать что-то хорошее, бросил верному киту кусок сахара. Кит наполовину вынырнул из воды, сделал настоящую стойку и, разинув пасть, поймал сахар. Пароход подбросило, и Солнышкин едва удержался на ногах.
Солнышкин не поверил случившемуся. Но из воды на него смотрел маленький лукавый глаз. Кит ждал добавки.
Солнышкин бросил второй кусок. В каюте звякнули стаканы, а из графина вылетела пробка. Сверкнув спиной, Землячок сделал бросок, которому позавидовал бы не один бывалый вратарь, и проглотил второй кусок.
Солнышкин в восторге бросил третий кусок и закачал рыжей головой: кит снова делал стойку!
Солнышкин хотел постучать боцману, но в это время за спиной скрипнула дверь. На пороге стоял юный штурман Пионерчиков. Тот самый Пионерчиков, который вчера поразил всю команду поединком с акулой. И пришёл он вовремя. Сейчас Солнышкин покажет ему фокус с китом!
Но Пионерчиков, чуть-чуть заикаясь, спросил:
– При-г-готовили урок?
– Какой урок?
– Английский.
Солнышкин в недоумении пожал плечами, а Пионерчиков сказал:
– Я так и з-знал, – и собрался уходить.
Но вдруг Солнышкин задумался. Ему кивнула листьями пальма, показалось лицо Морякова. «А, гуд монинг», – вспомнил он и крикнул вслед штурману:
– Гуд монинг!
Пионерчиков с любопытством повернул голову.
– С чего же мы начнём наш урок? – обратился к нему Солнышкин и сам удивился своему красноречию. – Пожалуй, мы поговорим с вами как джентльмен с джентльменом. Не так ли? Начнём с правил морской вежливости. Послушайте, Пионерчиков, когда вы прекратите это мальчишество? То вы прыгаете за борт, то лаете. – Солнышкин в испуге попробовал остановиться, но слова продолжали вылетать сами: – Что с вами? Как же вы станете капитаном?
Солнышкин прихлопнул ладонью рот. Он выставил вперёд руку и хотел объяснить, что это не он, это какое-то недоразумение! Но победитель акулы тоже почему-то зажал рот, нагнулся, как будто хотел боднуть обидчика, и побежал по коридору.
Солнышкин сел на кровать. Он схватил подушку. И тут из-под неё выглянул маленький магнитофончик.
– Вот чьи это штучки! – подскочил Солнышкин. Он натянул тельняшку и бросился искать Перчикова.
Мелкое недоразумение и крупная потасовка
Возмущённый Солнышкин босиком летел вверх по трапам.
Волны вспыхивали, словно на них устроили праздничный танец миллионы солнечных мотыльков. Но Солнышкин этого не замечал.
– Мало ему шуток! Теперь потешается над друзьями!
Чертыхаясь, он несколько раз стукнулся пальцами о ступеньки так, что по ногам брызнуло электричество, и выбежал к радиорубке. Но Перчикова там не было.
То и дело подпрыгивая,