А куда рулит моряк?
Он рулит неторопливо
В бар, где рядом с кружкой пива
Золотится красный рак.
Спустившись в столовую, Плавали-Знаем расстегнул тулуп и, ухарски бросив на стол шапку, крикнул:
– Супчик, «Крепыша»!
– Кончился. – Супчик взмахнул поварёшкой.
– Ну, клади «Малыша»!
– И «Малыша» съели, – язвительно сказал Супчик, но с долей огорчения. Конечно, бывалый кок оставил кое-какие запасы на всякий случай, но, заглянув в кладовку, всплеснул руками: он нашёл там только отпечатки кошачьих лап.
– И «Малыша» съели? – протянул Плавали-Знаем. – Ну и отлично! Отлично! – И, сыпанув в рот горстку соли, загрохотал в кубрик, откуда доносились звуки песен.
– Отлично? – сказал сердитый Супчик. – Отлично? Так я тебе покажу отлично! – И, схватив с полки мешочек, он стал швырять через иллюминатор на лёд горсти крупной соли – так, как это делают в морозную погоду дворники.
А Плавали-Знаем спустился в кубрик и, присаживаясь на ящик, спросил:
– Что, поёте?
– А кто-то в это время работает! – сказал вошедший следом Уточка, возводивший стену.
– А мы поём! – сказал начальник училища.
– Да не какие-нибудь кабацкие песни, – добавил Барьерчик.
– А о чём же вы поёте? – уставился на него Плавали-Знаем.
– О том, как люди борются со льдами и как они выберутся из них!
– Выберутся… – Капитан грустно качнул головой и сказал: – Только что сюда приходился ледокол! Не слышали?!
Все разом вскочили и бросились к борту, но Плавали-Знаем остановил их рукой.
– Когда?! – крикнул Репортажик. Он прозевал такое событие!
– Когда? – подхватил начальник.
– Только что, – сказал Плавали-Знаем.
– Ну и?! – спросили зимовщики разом.
– Тянул! – сказал капитан, потирая лоб.
– И хоть бы что! – Васька развёл руками.
– Не вышло! – сказал Уточка. – Ушёл.
– Так что единственный выход – зимовать. И зимовать как следует, ничего без меня не предпринимая. Пока не снимут фильм! – сказал Плавали-Знаем так решительно, что собравшийся протестовать Репортажик призадумался: «А может быть, я не такой уж дурак?»
– Вернутся! – уверенно сказал начальник. – Вытянут! – И тут же подумал, что надо торопиться, надо встретить друзей новой песней.
– Не выйдет, – сказал Плавали-Знаем, хотя знал, что раз пришли спасать – будут спасать и надо что-то предпринимать. – Связались с Антарктидой насчёт матча? – озабоченно спросил он у Уточки.
– Пока нет. Но шахматное поле готово. Осталось доделать фигуры, – сказал Уточка.
– Тоже мне двенадцать подвигов Геракла! – засмеялся, не выдержав, Барьерчик.
– Мы не Гераклы, но подвиги будут! – ответил капитан.
– Конечно, – сказал Васька, собравшийся было снять шапку, но, посмотрев на заиндевелые стены, нахлобучил её ещё крепче.
– А сейчас мог бы совершить подвиг? – спросил вдруг у Васьки Плавали-Знаем.
– А что?
– Ну хотя бы сходить в разведку, узнать, что они там делают. – Он кивнул в сторону «Даёшь!».
– Запросто! – сказал Васька, но тут же прикусил язык: к стоявшему невдалеке пароходу надо было добираться вплавь!
– А вы? – Капитан посмотрел на Уточку.
– Ещё бы! – сказал Барьерчик. – Он всегда готов!
– Я готов, – сказал Уточка. – Только пусть поработает и тот, кто пел, пока мы трудились. – Он потянул из кармана платок, чтобы промокнуть трудовой пот, и на палубу посыпались шпаргалки по навигации.
– «Трудились»… – с издёвкой сказал Барьерчик.
– Что это? – краснея за своего ученика, спросил начальник училища.
Но в это время от парохода «Даёшь!» с ветром нахлынули котлетные запахи, все вздохнули, и Васька решительно встал: «Иду!»
Надо думать!
В заставленной раковинами и кораллами каюте Солнышкина и Перчикова шло шумное обсуждение недавних событий. Почему сорвался буксир? Почему не сдвинулся с места «Светлячок»? Тысячи всяких «почему?» вспыхивали и сгорали в воздухе.
– Без должной подготовки! – сказал Моряков, виня только себя за то, что быстро пошёл на сближение со «Светлячком», не уточнив ледовой обстановки.
– Но ведь всем хотелось вывести его изо льдов побыстрей, – вздохнул Солнышкин. – И всё было по правилам…
– Как в цирке, – сказал Бурун, сидевший у переборки, и вздохнул: в Океанске пропадал его билет на цирковое представление.
– Что вздыхать, – сказал Борщик, остановившийся возле каюты с бачком картофельных очисток. – Завтра, как только подойдём ко льдине, берём ведро борща, ведро котлет и первым делом…
Не договорив, он тревожно замигал, и все переглянулись: за бортом послышался такой сладкий протяжный вздох, что бачок едва не вырвался у Борщика из рук. Верный вскинул уши и зарычал.
– Чует нерпу, – сказал боцман, но для точности приложил ухо к переборке и прислушался: у этого острова не раз случались неприятности и с прошлой войны всплывали мины. Но всё стихло. И боцман снова сел на место.
– На пенсию пора, медведики снятся, – подмигнул Перчиков.
Вспомнив медведиков, экипаж зашумел, припоминая и гиппопотамов, и пингвинов, одного из которых гладил сейчас Солнышкин. И тропический компот, которым Борщик угощал Землячка и мистера Понча.
Но Моряков прервал воспоминания:
– Всё это хорошо, но надо думать, как спасти товарищей. Нужен план!
– Пилой и ломиком! – сказал Перчиков.
– Шуточки! – рассердился Моряков. – А дело может быть серьёзней, чем мы предполагаем!
И хотя казалось странным, что на помощь больше никто не звал, успокаиваться не было никаких оснований. Капитан обдумывал план действий. Ломиться навстречу «Светлячку» – рискованно. Можно получить пробоину. Ещё раз брать на буксир? Может быть… Не вышло ночью – получится утром. Но надо знать толщину льда…
– Разогнаться и напролом! Как в Антарктиде! – сказал Борщик и двинул бачком вперёд.
– Во всяком случае, – сказал Моряков, – стоять всё время наготове и не упускать «Светлячок» из виду…
Но рядом раздалось:
– Утечка полезного времени…
Моряков возмутился: «Выучили!», но Морячок, покачиваясь, забормотал чужим голосом:
– Это будет необыкновенная зимовка, замечательное кино, сногсшибательный матч… – Потом сказал уже другим голосом: – А вообще на «Светлячке» хочется есть… – И вдруг запел: – «Вперёд, вперёд, ломая лёд!»
Команда вновь переглянулась. Капитан удивлённо повёл в его сторону глазами. Не всё в бормотании деревянного матросика было лишено смысла. Что-то требовало разгадки…
Перчиков пожал плечами, но Борщик, который хорошо понял, что на «Светлячке» хотят есть, крикнул:
– План планом. А первое дело – утром на «Светлячок» борщ и котлеты!
– Конечно, – сказал Челкашкин, – отдаю всю завтрашнюю порцию!
– Я две, – сказал Перчиков.
– А я за всю неделю! – крикнул Солнышкин.
Тут в борт грохнуло, боцман, сорвавшись с места, побежал на палубу с багром, а Борщик выкатился с бачком.
– Нерпа, – сказал он. – Нерпуша! – И, достав из кармана большую морковку, бросил её вниз. – Пусть закусит! – Но нерпа вдруг сказала: «Хап!» – и у кока вывалился из рук бачок.
В ту же минуту какой-то мохнатый клубок, отвалив от борта, стал быстро грести ко льдине. И коку показалось, что у нерпы обозначилось знакомое, очень знакомое человеческое лицо. Более того, он готов был утверждать, что нерпа вскарабкалась