В такой разорительной роскоши историки справедливо видят сознательную цель верховника Бирона – систематически разорить наше высшее дворянство. В таком недобром стремлении разорить нашу знать едва ли мы можем заподозрить Екатерину II; из дошедших примеров мы видим, как щедра была императрица к своим приближенным.
Так, известный Ив. Ник. Корсаков, когда он «вышел из случая», имел денег около 2 500 000 рублей. У него в деревне, в доме, не только слуги, но и люди гостей пивали шампанское. Гостей у него ежедневно бывало не менее восьмидесяти человек. Ив. Ник. Корсаков начал военную службу сержантом в Конной гвардии – он был капитаном в Кирасирском полку, когда Потемкин назначил его, в числе трех лиц, в кандидаты на звание флигель-адъютанта к императрице, на место только что уволенного Зорича; первые два были: Бергман, лифляндец, и Ронцов, побочный сын графа Воронцова. Корсаков обладал необыкновенно изящной фигурой, но, в сущности, он был более любезен, чем красив: по словам Гельбига, его внешность была так изящна и прелестна, что подобное редко встречается.
Этот внешний лоск его скоро пропал. Легкомыслие и доброта составляли главные черты его характера; он обладал даром чрезвычайно приятной беседы и правильным, хотя не проницательным умом. Все три кандидата были представлены императрице в приемной.
Когда они явились, Потемкина еще не было. Императрица пришла, поговорила с каждым из них и наконец подошла к Корсакову. Она дала ему букет, только что поднесенный ей, и поручила отнести этот букет князю Потемкину и сказать ему, что она желает говорить с ним. Потемкин, чтоб наградить принесшего букет, сделал его своим адъютантом.
День спустя после представления, в июне 1778 года, Корсаков сделан был флигель-адъютантом и мало-помалу чрез очень короткие промежутки стал прапорщиком кавалергардов, что давало ему чин генерал-маиора, затем кавалером ордена Белого Орла и, наконец, генерал-адъютантом государыни.
По удалении от двора он серьезно захворал и после отправился в Москву, где и остался жить навсегда. Корсаков навлек гнев государыни, похитив жену графа А. С. Строганова. Корсаков был хороший музыкант и превосходно играл на скрипке – он обладал в свое время самою драгоценною скрипкою в России.
Про него существует анекдот, что он имел у себя, по примеру дворцов, большую библиотеку. Когда он получил в подарок от государыни дом, бывший Васильчикова, то позвал к себе книгопродавца и заказал ему библиотеку для библиотечной комнаты. На вопрос же книгопродавца, сделал ли Корсаков реестр книг, которые желал бы иметь, и по какой отрасли должны быть выбраны книги, он отвечал:
– Об этом я уж не забочусь, это ваше дело; внизу должны стоять большие книги, и чем выше, тем меньшие, точно так, как у императрицы [91].
Какие безумные суммы денег истратили Потемкин и Орловы! Теперь достоверно известно, что последние получили за двадцать лет от щедрот государыни 45 000 душ крестьян и 17 миллионов деньгами. Один Зорич, с августа 1777 года по 3 июня 1778 года, получил от Екатерины Шкловское имение, заключавшее в себе 16 000 душ, помимо бриллиантов; ему также выдано подарками более 2 000 000 рублей. Один стол близких придворных Екатерины, П. А. Зубова, графа Н. И. Салтыкова и графини Браницкой, ежедневно стоил казне с вином, кофе, чаем и шоколадом и проч. более 600 рублей.
Если сопоставить эти расходы с доходами государства в то время, так, право, все сказанное покажется какою-то насмешкою или выдумкою. Так, известно, что в последний год царствования императрицы общая сумма доходов государства достигала всего 70 657 691 рубль.
Только удивляться надо, откуда брались тогда деньги на разные траты и войны. Энгельгардт, например, в своих записках рассказывает, что когда был заключен Безбородко мир с турками и когда приходилось туркам заплатить России 24 миллиона пиастров, то канцлер торжественно им заявил, что «русская государыня не имеет нужды в турецких деньгах!». Энгельгардт добавляет, что такой поступок глубоко изумил турок. А что стоило императрице путешествие ее в полуденный край? Известно, что назначенных десяти миллионов на это путешествие не хватило.
Праздная и разгульная жизнь бар прошлого века стоила много денег, но не на одно вино только шло у них много денег: что проигрывалось еще в карты! Азартная игра в царствование Екатерины велась даже при дворе, а от двора она распространялась и во всех обществах. Энгельгардт утверждает, что азартные игры хотя законом были запрещены, но правительство на то смотрело сквозь пальцы.
Однако императрица иногда и преследовала игроков. Так, письмом от 7 августа 1795 года к московскому главнокомандующему Измайлову, она предписывает: «Коллежских асессоров: Иевлева и Малимонова, секунд-маиора Роштейна, подпоручика Волжина и секретаря Попова за нечистую игру сослать в уездные города Вологодской и Вятской губерний, под присмотр городничих, и внеся при том имена их в публичные ведомости, дабы всяк от обмана их остерегался». У Волжина при том было отобрано векселей, ломбардных билетов и закладных на 159 000 рублей и, кроме того, множество золотых и бриллиантовых вещей. Все эти богатства приказано было «яко стяжание, неправедным образом снисканное и ему не принадлежащее, отдать в приказ общественного призрения Московской губернии на употребления полезные и богоугодные».
В том же году писал Бантыш-Каменский князю Куракину: «У нас сильный идет о картежных академиках перебор. Ежедневно привозят их к Измайлову; действие сие в моих глазах, ибо наместник возле меня живет. Есть и дамы…» Через несколько дней он сообщал: «Академики картежные, видя крепкой за собой присмотр, многие по деревням скрылись».
По рассказам современников, в екатерининское время в каждом барском доме по ночам кипел банк, и тогда уже ломбард более и более наполнялся закладом крестьянских душ. Не к добру послужило дворянству это учреждение дешевого и долгосрочного кредита. Двадцать миллионов, выданные помещикам, повели к еще большему развитию роскоши и к разорению дворянства. Быстры и внезапны были переходы от роскоши к разорению.
В большом свете завелись менялы; днем разъезжали они в каретах по домам, с корзинками, наполненными разными безделками, и променивали их на чистое золото и драгоценные каменья, а вечером увивались около тех несчастливцев, которые проигрывали свои имения, и выманивали у них последние деньги.
Ив. Ник. Римский-Корсаков
С портрета, принадлежащего М. А. Мятлевой
У Загоскина в