Идеальный календарь
Самые великолепные и известные изображения «Роскошного часослова» сосредоточены в знаменитом календаре, совершенном образце средневекового искусства миниатюры. Все двенадцать композиций, представляющих месяцы, увенчаны полукружиями – тимпанами. В них изображены соответствующие знаки зодиака и помещены таблицы с подробными астрономическими сведениями о фазах лунного цикла, продолжительности светового дня и т. д. В центре каждого тимпана – фигура древнегреческого бога солнца Аполлона на колеснице, что довольно неожиданно для эпохи христианской набожности. Этот элемент, как и множество других признаков, говорит о влиянии Античности. Календарь открывается миниатюрой «Январь». Герцог Беррийский захотел сам предстать на ней в достойном виде, пышно одетым, принимающим гостей в парадной зале. В огромном камине жарко пылает огонь, мелкие домашние животные резвятся на полу и пиршественном столе, среди общего радостного оживления снуют слуги и виночерпии. Обычное зрелище для одного из самых богатых и процветающих дворов Европы, далекого от невзгод, которые большинству населения несла с собой зима. Возможно, это объясняет, почему таким контрастом выглядит миниатюра «Февраль», показывающая, каким суровым холодное время года бывает для крестьян. Не пиршественная зала и не праздничные одеяния, а простая овчарня, ульи, голубятня и скромное жилище, в котором люди отогреваются у очага. Чтобы огонь не погас, один человек вышел нарубить дров, тем временем другой дыханием пытается согреть свои закоченевшие руки. А вдали крестьянин погоняет осла с уже сложенными дровами, направляясь в соседнюю деревню. В истории европейской живописи еще не было примера столь точного изображения зимнего быта.
Дух позднего Средневековья
Календарь из «Роскошного часослова» не сводится лишь к идиллическому воспроизведению сельской жизни. Многие детали свидетельствуют о силе и устойчивости средневековой образности, в то время как итальянское искусство уже начинает переживать ренессансные преобразования. Например, в миниатюре «Март» показаны весенние работы в поле и на виноградниках, но над башней замка (кстати, это Лузиньян) летит фантастическая фигура феи Мелюзины, легендарной основательницы славного рода, восхитительной красавицы, которая по субботам превращается в безобразного дракона. Специфическое средневековое сознание проявляется и в других миниатюрах: обручение в «Апреле», нарядная майская процессия по случаю праздника любви, добра и красоты 1 мая, соколиная охота в «Августе», загнанный кабан в «Декабре» и т. д. Но конечно, ритм всему году задают сельскохозяйственные работы: сенокос, отмечающий верхушку лета в «Июне», июльская жатва, сбор винограда в «Сентябре» на фоне монументального замка Сомюр (выбор фона каждый раз, разумеется, совсем не случаен). Ноябрь и декабрь посвящены разным зимним заботам, защите от морозов. В ноябре крестьяне гонят свиней в дубраву откормить желудями, прежде чем забить и заготовить солонину, а в декабре охотники убивают кабанов, неосмотрительно вышедших из леса.
«Июль»
Июль обозначен двумя традиционными занятиями: жатвой (в центре миниатюры) и стрижкой овец (в правом нижнем углу). В сезон, когда животные уже плохо переносят жару, стрижка дает двойную пользу: облегчает им жизнь и позволяет собрать максимум шерсти на продажу. Стрижкой вместе с мужчиной занимается женщина, поскольку это занятие менее тяжелое, чем жатва. В поле двое мужчин жнут колосья: сначала с помощью длинной палки отделяют и пригибают кучку стеблей, а потом срезают их серпами. Задний план пейзажа, как и на многих фламандских картинах, занят горами, лишенными всякого правдоподобия. А вот массивное белокаменное сооружение довольно точно воспроизводит графский замок в Пуатье, полностью перестроенный в XIV в. На миниатюре изображены природные объекты – деревья и река Буавр в Пуатье.
Отдельно стоит упомянуть восемь крупных внекалендарных миниатюр исключительной тонкости и красоты: «Анатомический человек», «Грехопадение и изгнание из рая», «Встреча волхвов», «Поклонение волхвов», «Принесение во храм», «Падение мятежных ангелов», «Ад», «План Рима». При всей средневековой изысканности в них уже явно чувствуется влияние античных образцов и раннеренессансной итальянской живописи.
«Октябрь»
Октябрь – пора сева озимых. Этой работой заняты два человека. Слева крестьянин в красной одежде верхом на лошади боронит землю; борону придавливает камень, чтобы зубья глубже входили в почву. Вспаханное поле засевает семенами другой мужчина, изображенный справа. Он же, вероятно, должен отгонять ворон и сорок, чтобы они не клевали разбросанные семена. Поражает реализм сцены. Миниатюрист, следуя земледельческим правилам, доверяет тянуть борону лошади – она легче быков, которые волокли плуг при мартовской вспашке. Пугало с луком и стрелой, стоящее на дальнем плане, свидетельствует о том, насколько ощутимый вред наносили посевам голодные птицы. Огромный замок, занимающий всю верхнюю часть композиции, не что иное, как королевский дворец Лувр, каким он выглядел сразу после перестройки, осуществленной в XIV в. при Карле V Мудром.
Поклонение волхвов
В 1423 г. очень богатый флорентиец, банкир и купец Палла Строцци, решил подарить своему городу невиданное по роскоши произведение. Он заказал работу художнику Джентиле да Фабриано, который был родом из другого региона и приехал во Флоренцию совсем недавно.
1423
Творческая манера художника сформировалась под влиянием живописи Северной Италии или, по крайней мере, Венеции, где он провел несколько лет. Джентиле тяготел к нарядному, пышному придворному (куртуазному) позднеготическому стилю, который принято называть интернациональной готикой. Заказчика должно было удовлетворить богатство материалов, использованных в работе. Но в результате вся эта роскошь демонстрирует изысканно-утонченный мир аристократии, антипода флорентийской буржуазии. Таков несомненный парадокс этого творения: волшебное виде́ние, отражающее сложившийся в легендах образ Средневековья, посреди прагматичного современного города, где банк успешно заменил церковь.
Пространство без глубины
На центральном панно алтаря изображена сцена поклонения волхвов. Верхняя часть рамы имитирует триптих с делением на три полукружия (люнета), но художник заполняет все пространство одним сюжетом, порывая с традиционной многочастной формой запрестольного образа. Такое новшество обусловлено стремлением Джентиле представить путешествие волхвов одновременно как цельное действие и как череду событий. И вот по всей картине движется единая процессия, а три люнета в верхней части позволяют выделить отдельные этапы странствия. В левом полукружии волхвы смотрят на звезду, возвещающую о рождении Мессии. На двух других показано, как они следуют от города к городу. В какой-то момент шествие выходит за пределы картины, но затем появляется уже на первом плане, перед яслями, где Дева Мария и св. Иосиф прячут новорожденного Христа. Пейзаж, на фоне которого разворачивается сюжет, организован с нарушением законов правильной перспективы. Художник ограничивается тем, что располагает более глубокие планы один над другим, вынося линию горизонта высоко наверх и заполняя все пространство картины бесчисленными образами – чем эти образы должны казаться дальше, тем они становятся мельче. Примерно два десятилетия спустя Паоло Уччелло повторил те же приемы в своем триптихе «Битва при Сан-Романо»