Весь стол был заставлен тарелками. Сколько же их убирать придётся, подумал Уле-Александр. Дома он всегда помогал маме, вот и теперь он вылез из-за стола и понёс тарелку дяде в белом фартуке. Это был официант.
– Где тут у вас кухня? – спросил Уле-Александр. – Куда нести тарелку?
– Спасибо, – сказал официант, – ты хороший мальчик. Но сегодня мы всё приносим и уносим сами, а ты садись на своё место, потому что сейчас подадут второе блюдо.
– Я уже почти объелся, – сказал Уле-Александр. – Но я сяду на своё место, я обещал маме сидеть за столом долго.
Официанты унесли суповые тарелки и притащили огромные блюда с мясом, морковкой и ещё чем-то непонятным. Уле-Александр внимательно смотрел, как официанты ловко управляются с блюдами, а когда оглянулся, на тарелке у него громоздилась гора еды.
Мясо надо резать ножом, но он оказался упрямым, всё время выскальзывал из рук и ничего не резал. Лучше запихну в рот кусок целиком, и дело с концом, решил Уле-Александр и разинул рот во всю ширь. С большим трудом он упихал туда всё мясо и принялся жевать. Он жевал, жевал, но странное дело – мясо как будто разбухало во рту. Уле-Александр дожевался уже до слёз на глазах, но всё без толку. И проглотить его он тоже не решался. И мечтал только об одном – чтобы мама обратила на него внимание, но она болтала, смеялась и не вспоминала об Уле-Александре.
Наконец он придумал – надо просто доползти до мамы под столом, а уж она скажет, что ему делать. Улучив минуту, когда его дама повернулась к соседу с другой стороны, Уле-Александр тихо сполз со стула.
Под столом оказался густой лес ног. Вперемежку шли брюки с огромными чёрными ботинками и дамские длинные шёлковые платья с разными странными туфлями.
А у мамы-то какие туфли? Э-эх, об этом он не подумал, а какого цвета платья, под столом было почти не разобрать. Он прополз подальше, потому что мама сидела от него далеко, и пока полз, непрестанно жевал непокорное мясо.
Он остановился перед парой ног, обтянутых шёлком. Мама тоже в шёлковом платье. Хватит метаться, пора действовать. Если это мама, она догадается, что под столом он и нуждается в помощи. Наклонится и спросит, что случилось. Уле-Александр потянул за платье – тишина. Лучше пощекотать её за ногу, решил он.
Кто-то взвизгнул и завопил:
– Меня царапают за ногу! Тут мыши бегают?!
Поднялся визг в несколько женских голосов. Уле-Александр замер и сидел не шевелясь.
За столом разгорался переполох, но потом раздался спокойный голос деда:
– Никаких мышей здесь быть не может. Кто-то случайно задел вас, ничего страшного.
Мама взглянула на Уле-Александра. Его на месте не было. Она посмотрела на папу, он – на маму. Она подмигнула, и в общей суете папа осторожно сполз со стула и исчез под столом. Он подполз к Уле-Александру.
– Ты ведь не просто балуешься и хватаешь гостей за ноги? – прошептал папа.
Уле-Александр помотал головой и ткнул себя в щёку. Она торчала как мешок у хомяка.
– Ты не можешь проглотить? – тихо спросил папа.
Уле-Александр кивнул.
– У меня есть салфетка. Выплёвывай.
Вы не представляете, как обрадовался Уле-Александр, что наконец-то разделался с нежующимся мясом.
– Я хотел найти маму, – смог теперь прошептать Уле-Александр, – но ошибся ногами.
– Ползи к себе на место.
– Я не хочу, я лучше тут тихо посижу.
– Нет, так нельзя, – сказал папа. – Садись снова за стол, сейчас мороженое принесут.
– Ладно, – кивнул Уле-Александр и пополз на своё место. Он так ловко справился, что никто ничего не заметил. А вот бедный папа чуть не снёс головой стол, пока вылезал. Все разговоры разом смолкли, и гости с изумлением уставились на папу. Он стоял красный, как свёкла, и только промямлил:
– Нет там никакой мыши.
Подносы с мясом уже унесли, и перед Уле-Александром стояло стеклянное блюдце. Принесли мороженое.
Раскладывал его опять официант. Он наверняка думал, что Уле-Александр уже объелся, и положил ему маленький шарик. А мороженое было изумительное, пальчики оближешь. Уле-Александр проглотил всё на раз-два-три и забеспокоился – будет ли добавка?
Тут кто-то постучал ложкой по стеклу. Тётя Марен стала говорить речь про бабушку и деда. Говорила она красиво, долго и даже всплакнула, потому что невесёлое это дело – речи говорить.
Уле-Александр не сводил глаз с официантов. Они стояли с новыми подносами мороженого, но из вежливости не раскладывали его во время речи.
Тётя Марен села, но тут же встал папа, постучал ложкой по стакану и стал говорить.
Уле-Александр посмотрел на него с сожалением. Кто бы мог подумать, что родной папа будет играть за тех, кто не хочет мороженого. Уле-Александр задумался и понял, что происходит – сейчас говорили только докладчики. А что Уле-Александр хочет мороженое, никто не знал и не слышал. После папы поднялась дама. Она комкала в руках носовой платок.
Кстати, вспомнил Уле-Александр, платок у меня тоже есть. Едва дама села, он взял платок в одну руку, ложку в другую и – «звяк-звяк» по стакану.
Гости воззрились на него с изумлением.
– Дорогие дед и бабушка, – громко сказал Уле-Александр, – можно мне ещё мороженого?
– Конечно, – ответил дед. – Это была достойная речь.
Уле-Александру дали столько мороженого, что он едва управился с ним до конца застолья.
Ужин закончился в половине десятого.
– Первый раз я так поздно ещё не сплю, а ем, – сказал Уле-Александр маме. – Мне кажется, детские праздники гораздо веселее. Мне даже жалко деда, он так любит играть.
Мама надела на него пальто, и они спустились по лестнице.
– А вот и наша няня, – сказала мама и приветливо улыбнулась тёте в пальто, шляпе и с большой сумкой. – Пожалуйста, веди себя хорошо, иди домой и сразу ложись спать.
Уле-Александр рассматривал даму, которой поручили его караулить. Она оказалась совсем не похожа на гвардейцев, что караулят королевский дворец, – ни ружья, ни кокарды. Наверно, в сумке всё носит, решил Уле-Александр, взял её за руку и шагнул на улицу.
Здесь была настоящая темнота, но не темно – всюду горели фонари и светились окна.
Дома Уле-Александр спросил:
– А у тебя ружьё есть?
– Ружьё?
– Ты должна меня караулить, как гвардейцы короля. Разве нет?
– А-а. Да, когда ты ляжешь, мы поиграем, что я хожу перед твоей постелью, как почётный караул.
В этот вечер Уле-Александр в две минуты разделся, почистил зубы и улёгся в кровать.
Няня взяла вешалку как ружьё, вместо кокарды приделала клубок шерсти и, чеканя шаг, прошла мимо кровати Уле-Александра. Он заснул почти мгновенно, хотя изо всех сил старался подольше посмотреть на свою надёжную охрану. Но глаза слиплись, а когда он открыл их, было уже утро. Няня ушла, зато появились мама с папой.
– Когда вы снова пойдёте во взрослые гости, я хочу к моей няне. Мы так здорово играли – я был король, а она мой караул.
– Непременно, ваше королевское величество, – сказал папа.
– У-у, – пробормотала мама. Вид у них с папой был ещё не проснувшийся.
– Вот что значит поздно ложиться спать, – вздохнул Уле-Александр.
Секрет
Давным-давно, в самом конце весны, мама сказала Уле-Александру странные слова:
– Тебе кажется, нам втроём хорошо живётся?
– Опять ты Пуфа забыла.
– Да, нам хорошо вчетвером с Пуфом?
– По-моему, да. Кроме когда нам не очень хорошо.
– Ты секреты хранить умеешь?
– Ещё как умею. Помнишь, как я не сказал папе, чтó ты купила ему на день рождения, хотя очень хотел.
– Тогда я расскажу тебе большой секрет. У тебя родится братик или сестричка. Я жду ребёнка.
Уле-Александр долго и пристально смотрел на маму.
– Нет, – сказал он наконец. – Ничего подобного.
– Честное слово, – ответила мама.
– Нет, – помотал головой Уле-Александр, – ты ошиблась. Помнишь, мы с тобой видели однажды на улице тётю с огромным животом, и ты сказала, что тётя ждёт малыша. Я спросил, кто тебе сказал, раз ты с тётей не знакома. А ты сказала, что малыш сначала долго растёт в животе у мамы. Посмотри на себя – тощая и без живота. Значит, нет в тебе никакого малыша.
– Понимаешь, сначала малыш – совсем крошка, как креветка, места почти не занимает, но он живёт в животе и растёт много месяцев, и я тоже буду толстеть, – сказала мама.
– Значит, ещё долго, – сказал Уле-Александр.
– Да, долго. И это даже хорошо, мне надо успеть сшить малышу одёжку, надо достать колыбельку, его же надо