Девушка вопросов не задавала и просто пропустила нас внутрь. Её быстрые, ловкие руки расстилали на лавках чистую простынь для Семёна, когда я попытался что-то объяснить.
— Сначала перевязка, — произнесла девушка неожиданно твёрдо, и в этом голосе прозвучала сталь, неожиданно сильно напоминавшая мне почившую ныне Анну.
Изба оказалась удивительно уютной — запах сушёных трав смешивался с ароматом свежеиспечённого пшеничного хлеба. На стене висели искусно произведённые деревянные ложки и глиняные кувшины, а в красном углу стояла аккуратная икона с выцветшим ликом. Марфа работала молча — кипятила воду, толкла в ступке какие-то сушёные травы с летнего сбора, после чего наложила повязку на мою пораненную спину.
Руки у девушки были мягкими и умелыми. Она явно умела работать и далеко не в первый раз лечила людей. Поэтому я едва не уснул, когда она обработала спину какой-то пахучей мазью. Единственное, что меня удерживало на этой стороне от царства Морфея, так это бурчание Семёна, который спокойно разместился на полу возле тёплой печки и вытянул ноги, стараясь хоть немного просушить промокшую одежду.
Ко сну разместиться пришлось на застеленных лавках. Впрочем, за целые сутки передвижения мы потратили столько сил, что готовы были выключиться просто на холодном полу, без подушек и всяческого комфорта. Спали с большим удовольствием, похрапывая и даже особенно не поворачиваясь.
К утру я проснулся неожиданно для самого себя. В голове будто просто взяли и щёлкнули тумблером. Я дёрнулся на лавке и, ещё не открывая глаз, потянулся к ружью, которое должно было лежать под лавкой, но рука зашарила по пустоте. Не было ни моего личного ружья, ни трофейного, снятого с убитого собственноручно полицейского. Страх моментально обуздал сердце, и глаза я распахнул так, словно в солнечное сплетение ударили кувалдой с широкого размаха.
Передо мной стояло четыре человека, двое из которых держали сейчас в руках моё оружие. Не сказал бы, что выглядели они угрожающе, но всё равно две нацеленные в лицо двустволки определённо не располагали к разговорам. Хотя, как только я дал себе несколько секунд проморгаться, понял, что особенно сильно опасаться пришельцев не стоит — трофейный курковик был не взведён, хотя целились из него в меня угрожающе.
— И кто вы такие? — вместо приветствия спросил я, протирая глаза кулаками.
— Сначала определимся, кто ты такой, — с агрессией спросил тот незнакомец, который целился в меня незаряженным ружьём.
Сразу отвечать я не собирался, осматриваясь по сторонам. Лавка, на которой вчера спал Семён, была пуста от всех вещей, включая его походный вещевой мешок туркестанского типа, а в простонародье «сидор». К тому же отсутствовало его личное ружьё, похитить которое было невозможно, поскольку он буквально спал с ним в обнимку, а потому похитить оружие было просто невозможно. Это вселяло надежды, что телохранитель успел покинуть дом и, вполне возможно, поддержит меня в этой ситуации.
— Сомневаюсь, что вы не знаете моего имени, учитывая, что пришли с оружием в руках и целитесь в меня.
На момент мужчины замешкались, и я хотел было что-то сделать, но тут дверь дома неожиданно открылась, и в узкой горнице появился Семён. Один из пришельцев повернулся на вошедшего в дом казака, но не успел он хоть что-то сказать, как тяжёлый деревянный приклад впечатался в челюсть. Послышался неприятный хруст, мужчина рухнул на деревянные половицы избы. Секундное замешательство — и уже я подорвался со своего места, подхватив стоящее подле скамейки ведро. С размаху я засадил этим подручным оружием по голове мужчины с моим незаряженным курковиком.
Удар вышел не самым удачным, ведро ударило вскользь, сделав глубокую сечку на виске. Мужчина охнул, пошатнулся и упал на зад, прикрывая руками голову. Ружьё полетело вниз, но я успел подхватить его в тесноте избы и движением ладони взвёл оба ствола, направляя его на оставшихся двух на ногах незнакомцев. Они, мягко говоря, были удивлены такому резкому изменению баланса сил, а потому безоружный поднял руки.
— Давай-ка лучше ружьишко на пол бросай, — рыкнул Семён.
Незнакомцы оказались благоразумными, а потому через несколько секунд всё огнестрельное оружие оказалось на нашей стороне. Сами вторженцы сидели рядком на лавке, которую несколько минут назад использовал я в качестве кровати. На лицах незнакомцев отражалось непонимание и даже какая-то обида на нас. Впрочем, меня это не сильно волновало, и куда интереснее было узнать, куда делся лесничий и сама хозяйка дома, которой нигде в небольшой избе не было.
Прежде чем начать разговор, я решил осмотреть пленников. Один из мужичков, который первым получил прикладом по лицу от Семёна, теперь сидел с красным лицом, которое в своём обычном состоянии почти наверняка принадлежало кому-то из столичной профессуры. Ещё двое были близнецами — крупными мужиками лет сорока, с угольно-чёрными бородами и гладко выбритыми черепами, очень сильно напоминающими отполированные бильярдные шары телесного цвета. Последний же напоминал мне советского актёра Юрия Яковлева.
— А теперь давайте поговорим, господа-товарищи, — я присел на скамью напротив, положив ружьё так, что обеими стволами оно теперь смотрело на нынешних пленников. — Вы куда Марфу подевали, ироды?
— Мы⁈ Марфу⁈ — «профессор» дёрнулся и хотел было привстать от возмущения, но остановился, посмотрев в черноту ствола ружья в руках казака. — Молодые люди, мы не душегубы, а честные граждане Империи. Марфа за водой пошла до реки. Виктор ещё с рассветом удалился и пообещал вернуться к обеду.
— Отлично, — я кивнул. — Имя у вас какое, товарищ?
Незнакомцы словно по команде переглянулись, и я прикусил кончик языка. Я вновь забыл о том, что привычное в прошлой жизни обращение здесь являлось вполне себе конкретным показателем идеологическим и причиной для открытия уголовного дела. Вот и выходило, что я не просто был сейчас в бегах, а гипотетически создал четырёх доносчиков, которые могут послать полицию по моему следу. Таким образом, подставлялись не только я и Семён, но и добродушная Марфа, насылать на которую ненависть органов внутренних дел не хотелось от слова «совсем».
— Дмитрий Иванович Кораблёв. Глава Русской Партии Союза Синдикалистов, — представился «учёный», кивнув в знак приветствия.
Настало время удивляться уже нам с Семёном. Никто из нас не ожидал увидеть перед собой представителей левой партии. За последние несколько лет я слишком часто встречался с рабочими и борцами за их права, но удивлял уже не этот факт. Все разнообразные политические партии левого толка были запрещены после неудавшегося теракта, который