Насчет парижской особы, которая через месяц едет в Россию на юг и желает иметь рекомендации. Я думаю, лучше всего сделать так: познакомить ее с сестрой, которая теперь в Париже и проживет там еще недели три, если не больше. Если согласны с этим планом, то сообщите имя этой особы и ее адрес, а также какую-нибудь записочку для явки к ней от Вашего имени (буде это нужно) - пришлите либо мне, либо сестре (Rue de la Glaciere, 103. M-lle Loukachevitsch, Paris. Для Бланк).
Слышал, что Вы послали сюда подушку и английский журнал. На какой адрес? и на чье имя, если postlagernd**? 7- Загорская мне не могла на это ответить.
Крепко жму руку. Ваш Петров
* См. настоящий том, стр. 50. Ред.
** - до востребования. Ред.
53
А. А. ЯКУБОВОЙ. 26 ОКТЯБРЯ 1900 г.
P. S. Посылаю экземпляр нашего заявления для Америки 56. Мы хотим не распро- странять здесь его, - по крайней мере безусловно не распространять до тех пор, пока оно не появится в России в достаточном количестве (а из России еще нет известий по этому вопросу). Поэтому в настоящий момент мы думали отправить заявление только Вам и Г. В., но если Вы находите необходимым отправить в Америку, не дожидаясь известий из России, - тогда, конечно, отправьте и туда.
Ваш Петров
Послано из Мюнхена в Цюрих
Впервые напечатано в 1925 г.
в Ленинском сборнике III Печатается по рукописи
26
А. А. ЯКУБОВОЙ
26. X.
Вчера получил Ваше письмо от 24. X. и отвечаю, по Вашей просьбе, тотчас же.
Письмо переслать сейчас не могу: заделкой я не посылаю по имеющемуся у меня адресу, а только химией, для переписки же письма этим способом не имею времени. На- писал вчера адресату*, в чем суть письма, и надеюсь в недалеком будущем сообщить ему и все письмо. А то, может быть, Вы перепишете его в непереплетенной книге химией, - тогда пошлю тотчас.
Адрес сестре сообщу: она не была в Париже в сентябре, так что Вы вряд ли в одно время там были. Надеюсь, Вы черкнули ей сами пару слов по данному мной Вам адресу?
Теперь к делу.
Странное впечатление производит Ваше письмо ко мне. Если исключить сообщения об адресах и передачах, в нем остаются только упреки, - голые упреки без всяких объяснений по существу. Упреки доходят даже до попыток сказать колкость («убеждены ли Вы, что это сделали Вы к пользе русского рабочего движения
* Г. В. Плеханову. Ред.
54
В. И. ЛЕНИН
или к пользе Плеханова?»), - но колкостями я, конечно, уже не буду с Вами обмениваться.
Вы упрекаете меня за то, что я «отсоветовал» 57. Вы очень неточно передаете мои слова. Хорошо помню, что выразился не категорически, не безусловно: «Мы затрудняемся в данный момент посоветовать», - писал я, т. е. прямо обусловливал наше решение предварительным выяснением дела. В чем должно было состоять выяснение, - ясно из моего письма: необходимо было для нас дать себе полный отчет в том, произо- шел ли действительно «поворот» в «Рабочей Мысли» (как нам сообщили и как мы име- ли право заключить по тому, что вы обратились с предложением участия к Плеханову) и какой именно поворот.
Об этом, основном и главном вопросе Вы - ни слова.
Что мы смотрим на «Рабочую Мысль» как на орган особого направления, с которым мы самым серьезным образом расходимся, - это Вы давно знали. В органе такого на- правления и я и адресат Вашего большого письма прямо отказались участвовать не- сколько месяцев тому назад, и понятно, что, поступая так сами, мы не могли не посоветовать того же и другим.
Но нас поставило в «затруднение» известие о «повороте» в «Рабочей Мысли». Действительный поворот мог бы существенно изменить дело. Естественно поэтому, что я в своем письме прежде всего и выразил желание разузнать все подробности о поворо- те, - а Вы не ответили на это ни слова.
Впрочем, может быть, Вы считаете, что ответ на мой вопрос о повороте заключается в Вашем письме к другу?* Может быть, если Вы обращались к Плеханову от имени редакции «Рабочей Мысли», - и Ваше письмо к другу можно считать аутентичным вы- ражением взглядов редакции? Если да, то я склонен сделать тот вывод, что поворота никакого нет. Если я ошибаюсь, - прошу разъяснить мне мою ошибку. На днях мне еще один близкий сторонник Плеханова писал о повороте в «Рабочей Мысли». Но, со- стоя в переписке с Вами, я
* По-видимому, речь идет об Ю. О. Мартове. Ред.
55
А. А. ЯКУБОВОЙ. 26 ОКТЯБРЯ 1900 г.
не могу, конечно, поверить этим «слухам» о повороте, не подтверждаемым ничем с Вашей стороны.
Я опять-таки скажу лучше сразу прямо (хотя бы и под риском навлечь на себя новые упреки) - будучи вполне солидарным с моим другом (которому Вы пишете), я при- соединяюсь и к его словам: «Нам с Вами придется бороться» - если поворота нет. А если есть, - надо со всей обстоятельностью выяснить, каков именно этот поворот.
Вы пишете другу: «боритесь, если не совестно». Он ответит Вам, конечно, сам, но я и от себя попрошу позволения ответить на это. Нисколько не совестно бороться, - раз дело дошло до того, что разногласия затронули самые основные вопросы, что создалась атмосфера взаимного непонимания, взаимного недоверия, полнейшей разноголосицы (я не об одной «Рабочей Мысли» говорю: я говорю обо всем, что видел и слышал и при- том не столько здесь, сколько дома), раз на этой почве возник уже ряд «расколов».
Чтобы избавиться от этой томящей духоты, можно (и должно) приветствовать даже бешеную грозу, а не только полемику в литературе.
И нечего так особенно бояться борьбы: борьба вызовет, может быть, раздражение нескольких лиц, но зато она расчистит воздух, определит точно и прямо отношения, - определит, какие разногласия существенны и какие второстепенны, определит, где находятся люди, действительно идущие совсем другой дорогой, и где сотоварищи по партии, расходящиеся в частностях.
Вы пишете, что в «Рабочей Мысли» были ошибки. Конечно, все мы ошибаемся. Но как же без борьбы выделить эти частные ошибки от того направления, которое ясно вырисовывается в «Рабочей Мысли» и достигает