— Мальчик! Ты вообще кто? Ты, хотя бы, человек? — очнулась Белобокова. Выйдя из ступора, женщина достала крестик, поцеловала, спрятала обратно и перекрестилась.
— Вот сейчас было обидно! — ухмыльнулся седой парень. — Я так понимаю, что с добрыми делами мне надо «завязывать»! Иначе меня в «демоны» запишут! Всем же известно, что «демоны спешат на помощь и помогают безвозмездно»?! Или я чего-то путаю?
Авель поднял брови, и, улыбаясь, пару раз мотнул головой: — Этого дурацкого разговора не было бы, если бы я отказался помогать! Но вот, помог, и за это наказан!
— Я не это имела ввиду! — смутилась Белобокова.
— А я — это! — Аверьянов прочитал пиликнувшее сообщение на смартфоне: — Ректор Добронравова сейчас на сцене перед всем залом благодарит Игоря Елецкого за три выступления, поднявших престиж университета.
Следом пиликнуло ещё одно сообщение.
— Вот как?! — Авель снова поднял брови, странно улыбаясь: — Как мило! По приказу ректора Добронравовой меня только что отчислили за прогулы! Велели завтра прийти, забрать документы. Я так понимаю, ректорша решила приписать мой успех на концерте Игорьку! А меня решила убрать, чтобы под ногами не путался! Это не «Добронравова», а «Козлонравова» какая-то! Ладно, рога Козлонравовой обломаю после того, как отдохну от всего этого.
— Как отчислили?! Может это ошибка? Не может быть! — внезапным хором «разморозились» девчонки и преподавательница. Они не могли поверить, что ректорша выгнала из универа человека, благодаря которому купается сейчас в славе.
— А вот так! — Авель показал дублирующие друг друга сообщения из приёмной ректора и деканата. А затем включил видео, где, в завершении концерта, ректорша соловьём заливается, расхваливая Игоря Елецкого на все лады и приписывая ему выступление Авеля на концерте.
И почти сразу после окончания записи позвонил Михаил Митрофанович. Авель включил громкую связь, чтобы все слышали.
— Авель? — голос историка был полон печали и горечи. — Парень, я сражался за тебя, как мог. Поссорился с ректором Добронравовой. Она сознательно выкидывает тебя из университета и убеждает всех, что только что на концерте выступал Елецкий. Считает, что если подменит тебя Елецким, то в благодарность от его семьи получит доступ к местному «высшему обществу»… Я прямо в шоке!
— Не переживайте за меня, Михаил Митрофанович! — бодрым голосом ответил Авель. — Мы с вами можем обсуждать интересные исторические темы и вне моей студенческой жизни! И спасибо вам, что вы старались остановить несправедливость. Я это ценю. Для меня это важно. Что же касается ректора Козлонравовой… (в трубке раздался удивлённый смешок)… скоро она столкнётся с последствиями своего поступка. Общество не будет к ней благосклонно, когда узнает про её подлые манипуляции. До свиданья …
И отключил смартфон. Белобокова, Миласандра и толпа студенток стояли молча, пытаясь осмыслить произошедшее. Все знали, что ректорша вела себя в универе, как барыня в поместье с крепостными. Но чтобы из корысти пытаться провернуть аферу на уровне города? Манипулируя в наглую общественным мнением? Это было что-то новенькое…
Глава 37 У Барбосса нету проса!
1. Береги уши с молоду!
Обговорив простейшие нормы нашей «дружбы на троих», и оставив Риту в качестве «представительницы стороны Александры» в компании Карины и трёх её насупленных подружек, я повёл Александру к выходу теми коридорами, где, как сообщал Смит, минимум людей.
В своей невзрачной одежде и банданой под бейсболкой, скрывающей волосы, я выглядел обычным парнем. Отчасти этому способствовал лёгкий грим, придающий коже сероватый оттенок и сглаживающий очертания «ключевых точек опознания»: глаз, носа и губ. Не то, чтобы я «перерисовал себе лицо», за пять три минуты это просто невозможно, но тем самым «Блеклым» я стал. И даже «блеклее обычного». Если не тусоваться в толпе зрителей концерта, то есть небольшой шанс проскользнуть незамеченным. Чего не скажешь об Александре.
Я боялся, что её «свежие фанаты» нас опознают, и вся моя маскировка пойдёт прахом. Но, глянув на мои ухищрения, она сделала то же самое. Убрала шикарные чёрные волосы под лёгкий цветной платок, судя по всему, до концерта, шейный. И поменялась с Ритой верхней одеждой. Отдала ей свой, стоящий крупную цифру в валюте, плащ, а сама одела её белую курточку. И смыла концертный макияж.
Надо признать, она и не накрашенная выглядела шикарно, как лицо с обложки модного журнала, но уже не так привлекала внимания. На всякий случай я отдал ей свои запасные чёрные очки. Не девчоночий фасон, но ярко-синие глаза скроют. Она отреагировала так, словно я ей кольцо, стоя на одном колене, протянул. Хорошо, что этого никто не видел, так как мы шли по коридору, оставив всех прочих в 107-м кабинете. Подружки Карины бы точно меня сожрали, если бы эту реакцию увидели!
Людей на нашем пути, как и обещал Смит, попадалось мало. Одиночки, идущие по своим делам. Студенты и преподаватели. Так было, пока мы оказались в фойе. Здесь нас, именно нас, поджидала целая толпа. С разными намереньями. Судя по обрывкам фраз. От «пригласить куда-то выступить», до «дать в морду слащавому сопляку, чтобы не отвлекал девчонок от нормальных пацанов».
Пройти сквозь толпу вдвоём и остаться неузнанными? Ноль шансов! Кто-нибудь опознает. Несмотря на маскировку. Пришлось идти на крайние меры.
— Зажмурь глаза и отвернись, — шепнул я моей новой подруге.
— Но я же в чёрных очках?! — удивилась она шёпотом.
— Делай! — шикнул я на неё. Отвернулась.
Я направил палец в центр толпы, задавая вектор действия своей способности. Портить людям зрение незачем, так что остановлюсь на мощности в полторы единицы из ста! Вспышка!
Ну, вот, перезарядка через сутки. Хотя, нет, я уже сильнее, примерно через двадцать часов, плюс минус двадцать минут. Это не «системная способность», а то, что смогли мне передать из другой Вселенной мои Учителя: Первый Император Ра и Двадцать Первый Архонт. Затраты энергии — небольшие, вполне можно обходиться солнечной, которую я впитываю не хуже подсолнуха.
Крепче взяв Александру за руку, я потащил её по краю толпы к выходу. Вспышка не только ослепляет, но и дезориентирует. Так что минуты две все будет очухиваться и ещё пару минут вертеть головами, пытаясь понять, что произошло.
Едва мы вышли и начали спускаться по парадной лестнице, я ощутив направленные на нас лучи внимания