И вот вся ситуёвина стала складываться таким паршивым утконосом, что как бы не кобзарь им всем здесь пришёл! Потому что трое из недругов достали складные ножи неприятного вида и размера, у трёх были биты бейсбольные, а у одного — ржавая цепь метра три в длину и около кило весом. Именно цепью отхватил Горшечник, что вообще было для него неожиданно, так как он пытался первым свалить! Куда-нибудь, где больно не бьют и кики-шки выпустить не обещают! Но, видно, не суть-ба!
А всё так хорошо начиналось! У Оскара — днюха. Говорит: — Пацаны, погнали в бар какой-нить, угощан-дру! Часок потусим и ко мне на хату двинем!
Но компашка не тусанулась ваще! Кто-то не мог, кто-то вне зоны доступа, пара человек и вовсе — на работе, и не до бара им совсем! Один на СТО, как негор, пашет. Другой — охранником в ночь заступил. Вот и получилось, что из «основного состава» тока сам Оскар, Тваря, Люха Лаваш. И два «халявщика» присоседились. Чебурек и Горшечник. Им пивас милее солнца! Тока бы почки жижей нагрузить! Особенно Горшечник! Тот ещё сыклоп!
А в баре, видать «свой конь-тингент», и «чужие тут не лазят»! Может, штаб рэкетиров залётных, а может каких байкеров. Оскар так и не вкурил, чо-как. Началось с наезда на них, но непонятно! И когда он пожалел, что сразу не ушли, то уже махался на улице в пустом тупике за баром, отбиваясь попавшей под руку ножкой от сломанной табуретки, которую тут же, у мусорки подобрал. А когда хмыри в джинсе и чёрных майках молча достали ножи, Оскар неожиданно пришёл к выводу, что днюхи надо отмечать дома, а не по кабакам!
И вот уже на каждом из пацанов по порезу, а то и по два. Хорошо, пока не серьёзно. Осень, одежда спасает. Но долго ли счастью? Пацаны выдохлись, три минуты и амбец! И Лаваш такой: — Бро! Походу, не вывезем!
И тут возле аппендикса каменного звуки такие: Цок. Цок. Цок. Цок. И выходит за спинами «джинсяков» паренёк с тросточкой. Прихрамывая. С волосами пепельно-серыми. И, такой, на солнышке стоит, а они все — в тени между домами. Смотрит. И говорит вдруг: — Привет, парни! Смотрю, вам тут не скучно!
А Оскар как заорёт: — Босс! Помоги!
Ну, сикарии замешкались, стали оглядываться. Поняли, что человек на «открытой улице», и как тех, у мусорки, его незаметно не покоцать. Но двое побежало к нему, чтобы решить проблему. Один с цепью и с битой — второй. И как-то вдруг получилось, что первый на цепь свою наступил, поскользнулся и проехал мордой по асфальту. Ещё в тени аппендикса проулочного. И лежит, подрагивает.
А второй что-то орать начал и тут же подавился. Лаваш это прямо понял. По его спине. Когда от му-бака с ножом какой-то шифоньеркой разобранной, как щитом, отбивался. Ребром саданул! Удачно! Нож в грязную лужу, сверкнув, улетел. Тот за руку себя, больно! А ему на смену — бейсболист патлатый! И вот в промежутке за спинами, Люха и увидел, как тот, кто к «Боссу» бежал, на коленочки встал с размаху, и так же стремительно носом в почву заасфальтированную клюнул. И «лежачего копа» изображает.
Хрена-се! Драться даже не начал, а двоих «невыездными оформил»! Ну, хотя расклад пока тот ещё: пятеро «джинсатых» против четверых. И тут «белобрысый хромоножка» вдруг оказался за спинами пятёрки му-баков и за секунды отправил такой, всех в нир-ванную! Одного — прямо в ту лужу! И тот плавает тихо, отмокает. Пацаны даже прижухли от неожиданности! Где это видано, чтобы один — семерых побивахом? Разве что в сказке для малышни! Да и там — трепло! Мух убившее вместо подвига! А тут… Как-бы и совсем в другом векторе движения. Типа, да.
— Ну? А дальше чего?!
— Ну и… И такой говорит, парень с тросточкой: — Чё застыли? Берите пацана вашего и скорей отсюда!
Оскар первый просёк победу и срочность отступления. Тактического. — Берём Чебурека и валим отсюда, пацаны!
Они с Люхой хвать Чебурека, руки — на плечи, и потащили. Пусть думают, что бухой, а не в нокауте. Ну, в парке у 37 школы глянули, погони нет. И Чебурек очухался. Сели, кто хотел, на лавочку. И тут Босс этот приходит.
— Который Седой?
— Да. Ну говорит: — Вы, парни, знайте, что я — не «скорая помощь»! И благотворительностью не занимаюсь принципиально! И вы теперь мои должники! Потому что я жизни ваши вам сэкономил!
— Фига-се, суровая предъява!
— А как ты хотел?! По Сенька — шапка! Короч. Грит пацанам: — Под моё знамя идите! Не пожалеете! А кто не пойдёт, тот — пожалеет! На раздумье вам — день! Завтра в то же время жду вас у второй больнички, с вашими ответами!
— И чо?
— Анкел Бенц через плечо! Короче, Оскар, Тваря и Лаваш согласились. Горшечник не пришёл, а Чебурек — типа «я — больной, и не в темё, чо как, не лезьте ко мне»!
— Тоха, а ты каким боком?
— Дык, Оскар для нормальных пацанов без этих двух ушлёпков на следующий день «днюху» перенёс! Типа: второй раз родился! И рассказал нам. Ну, там помимо их-троих были я, Кабачок, Тузик Грелкин, Васька Буратин, Сёмка Кривозуб, Генка Дальников…
— Это Гендальф который?
— Ага, он самый! Потом кто? Валерка Санаторий и Юрка Бутафор.
— А! Который с Тузиком в одном театре тусуется с яслей?
— Ну, да, тока у Тузика мамка там актриса, а у Юрки — батя декоратор и завхоз. Вот пацаны невольно в два носа там и гоняли по пол-дня с детского сада! Так, кто там был из наших? Толстяк Ли …
— А это кто?
— Да, блин! Антон Лигов! Одноклассник твой!
— Та-ах, одноклассник! Тоже мне! Год всего вместе учились! А ещё кто?
— Илья Гамаев, ну, который, как Тваря, не ту букву говорит. «Г» вместо «к».
— Это Птица Гамаюн, што ли?
— Во-во, он самый! Ну и Антип, но ты его не знаешь! Ну, короч, посидели мы компашкой, потрындели. И интересно нам стало, чё за