О боже!
Каким казенным холодом веет от этого страшного слова «пострадавший»!
Обезличенно и жестоко…
Сколько всего может скрываться за простым определением?
— Скажите, что произошло? Я звоню…
Голос становится тише, срывается предательски, но я заставляю себя продолжать говорить:
— Я звоню своему мужчине, он должен был заехать за мной еще три-четыре часа назад, но не приехал.
— Стало быть, вы его невеста? Отмечены, как любимая.
— Девушка, — шепчу едва слышно.
Имею ли я право назвать себя девушкой Семена? Плевать… Сейчас я больше всего хочу оказаться рядом с ним, узнать, что случилось, просто прикоснуться к нему.
— Скажите, умоляю, он жив?
— Врачи увезли его на скорой помощи. Он был жив, но гарантий лично я вам дать не могу. Также мы должны точно установить личность потерпевшего…
Ноги и руки стынут.
Не о таком вечере я мечтала… Подобное я даже в кошмарном сне предположить не могла!
Но и отказаться не могу, ни одной мысли не промелькнуло.
— Да. Да, конечно. Я приеду. Сейчас же приеду… Скажите, куда?!
***
Оказывается, полицейские патрулировали дорогу. Их внимание привлек автомобиль, оставленный на обочине. Машина выглядела брошенной. Водителя не было на месте. Полицейские осмотрели местность и обнаружили мужчину. Он лежал в нескольких десятков метров от автомобиля. Он был сильно избит и без сознания. Его кошелек был выпотрошен, экран телефона разбит. Документов не обнаружилось… Но полицейские «пробили» данные по номерному знаку автомобилю и предположили, что избитым человеком мог быть Семен. Требовалось более точно опознать его.
Я едва устояла на ногах, когда увидела его настолько сильно избитым. По такому лицу, превращенному в опухшую мясную лепешку, было не разобрать черт. Но я узнала Семена… Это был он. Его руки, пальцы, его тонкая чернильная татуировка в виде простой веревочки, опоясывающей левое запястье.
Хорошо, что именно я дозвонилась до Семена первой. Представляю, как бы сильно расстроились его старенькие родители, увидев любимого сына в таком состоянии.
К сожалению, Семен пока не пришел в себя, поэтому мне оставалось только ждать его пробуждения и молиться, чтобы все обошлось.
На фоне переживаний за жизнь Семена я даже почти перестала думать о предстоящем разводе и разделе имущества. Меня и Матвея должны развести на днях, а потом нас ждут длительные тяжбы по разделу имущества. Матвей твердо намерен вгрызться зубами в каждую копейку и не согласен делиться со мной даже, как он выразился, грязной половой тряпкой…
***
Семен пришел в себя на следующий день. Очнулся, слава богу, но говорить пока было слишком тяжело, он больше спал и провалился в дрему.
Мне пришлось стать той, кто принес его родителям дурные вести, но я постаралась дать им понять, что Семен жив и обязательно поправится.
Лишь на четвертый день меня пустили к нему… Семен говорил с трудом, но постарался пошутить:
— Должно быть, наше с тобой свидание побило все анти-рекорды.
— Молчи… — я накрыла его руку своей. — С таким красавчиком грех не пойти на свидание снова.
— Вот как? — удивился Семен.
— Я боялась за твою жизнь и молилась за тебя…
Со слезами на глазах посмотрела в глаза Семена.
— Эти часы ожидания в коридоре больницы, в надежде получить хоть какие-то новости о тебе стали для меня настоящей пыткой! Я не хочу тебя потерять, Сем. Не хочу… Я хочу быть с тобой! И если ты еще не решил, что я приношу тебе одни проблемы и несчастья…
— Прекрати, прошу. Я думал, меня убьют… И последнее, о чем я подумал… Было сожаление, что я так и не стал для тебя особенным.
— Нет-нет, все не так. Не так… Ты и есть особенный. Тот самый. Ты поправишься и мы сходим на свидание. Обязательно… Я буду очень ждать. Хотя… Можем устроить свидание прямо здесь.
— Свидание предполагает кое-что приятное и романтичное, а мне губы расколошматили так, что улыбаться больно. Я бы хотел тебя поцеловать.
Я прижалась к его разбитым губам, по правде ощутив привкус крови.
Мой хороший, как же тебе досталось…
За что?! Кто мог так жестоко избить человека?!
— Уже легче. Это лекарство точно работает. Можно мне повторить, пожалуйста?
Удивительный мужчина. Даже в таком состоянии он умудрялся шутить и поднять мне настроение, заставлял меня улыбаться… Я поняла, что не ошиблась в нем и упрекнула себя лишь в том, что долго решалась ответить на чувства Семена. А ведь мы могли бы быть уже вместе, как полноценная пара…
— Ты знаешь, кто на тебя напал?
Глава 30. Она
Семен не спешит с ответом. Он тяжело прикрывает глаза, которые и так едва видны на его лице, обезображенном побоями.
Где-то внутри меня мелькает чудовищная мысль, она проникает холодком в каждую клеточку моего тела, парализуя его страхом.
Вдруг это проделки рук Матвея?
Он бросил мне тогда одно слово: «зря».
Может быть, это было предупреждение?
Мол, не рыпайся, не претендуй на мои деньги. Бери развод и уходи молча, иначе ты пожалеешь?!
Что, если надо было отступить? А я заупрямилась и по моей вине пострадал Семен?
Вдруг я права?
— Нет.
Ответ Семена звучит так неожиданно, что я почти забыла о вопросе. Не сразу расслышала ответ.
— Нет, не думаю, что я их знал, — медленно отвечает Семен. — Это все глупая случайность.
Почему-то я так не думаю, но не хочу спорить и навязывать свое мнение.
— Расскажи, что случилось? — прошу я у мужчины.
— Я ехал от родителей к тебе. Мой привычный маршрут по объездной дороге. Когда там едешь, приходится сделать небольшой крюк, но зато почти нет светофоров, и по времени всегда выходит быстрее. За мной ехала одна машина, потом она меня обогнала… И через некоторое время я увидел, как она стоит на обочине с аварийными сигналами. Двое стояли у машины. Один что-то чинил под капотом, второй «голосовал», чтобы остановить машину.
Я крепче сжимаю пальцы Семена. Теперь-то я знаю, какой он… Невероятно отзывчивый и внимательный. Семена знает очень много людей и с теплом отзываются на его просьбы, не потому, что он стремится завести много полезных знакомств, как это делал Матвей. Просто Семен очень внимательный и никогда не пройдет мимо чужой беды, всегда старается помочь.
— Кажется, я знаю, что было дальше. Ты остановился и решил помочь этим бедолагам?
— Да, черт бы меня побрал! Я спешил к тебе, но решил остановиться! — произносит он с досадой. — Взял инструменты, вышел. За руку поздоровался, нагнулся над капотом и все… Меня ударили сзади, повалили на землю и начали бить. Оттащили подальше… Я пытался от них отбиться. Но они были настроены забить меня до смерти… Не знаю, почему не закончили. Может быть, их что-то спугнуло?
Семен сглатывает, переводя дыхание. Длительные разговоры даются ему с трудом, а он уже отвечал на расспросы полицейских.
— Говорят, они меня ограбили, выпотрошили все, что можно, печатку золотую сорвали. Может быть, это были отбитые и отчаявшиеся наркоши… — заключает Семен.
Эта версия так похожа на правду. Вот и ограбили Семена, выудили все, что можно было взять, но почему мне так не верится в эту версию произошедшего?
Что-то не позволяет мне согласиться с этим. Ощущаю сильнейший внутренний протест.
Может быть, та самая хваленая женская интуиция, о которой многие говорят, просыпается во мне именно сейчас?!
Предупреждает, что все не так просто?
Не поздновато ли?
Где была моя интуиция, когда я увязала в браке с мерзавцем? Почему она молчала, когда обман и слепая вера застилали мне глаза?
Зачем?! Почему…
Если это жизненные уроки, то почему они бывают такими жестокими?
— А ты не думаешь, что это может быть как-то связано с… Матвеем?
Я все-таки решилась задать вопрос.
— Не похоже. Они ничего не говорили. Знаешь… Он бы обязательно дал понять, что это весточка от него. И какой толк? Да, я поддержал тебя, на этом все. Разве у него есть шансы избежать наказания? На мой взгляд, ни одного! Я уже давал показания. Все задокументировано… Если бы Матвей хотел заткнуть мне рот, он сделал бы это раньше.