Круз гневно сверкнул глазами.
— Значит, вы отрицаете, что посадили ее на колеса? — дрожащим от возбуждения голосом спросил он.
Джина снисходительно улыбнулась.
— Конечно, отрицаем. А что ты еще ожидал от нас услышать?
По щекам Круза бегали желваки.
— Ну хорошо, — угрожающе произнес он. — Но вы, любимые, поскорее согласуйте свои версии, а я проведу расследование. И если я обнаружу в словах Сантаны хоть каплю правды, вам очень не поздоровится. Не сомневайтесь…
С этими словами он резко развернулся и вышел из холла. Джина проводила его испуганным взглядом. А окружной прокурор издевательски протянул:
— Давай, Кастильо, ройся… Может быть тебе за усердие разрешат посещать жену в тюрьме больше двух раз в год. Она как раз сейчас очень нуждается в этом. Ты окажешь ей неоценимую услугу, тем, что в очередной раз провалишь дело…
ГЛАВА 10
Последнее «прости» и последнее «прощай». Мейсон приходит в родительский дом. Неожиданный звонок. Таинственная Лили. Джина поднимает панику по поводу исчезновения Келли. Подавленный сексуальный пыл окружного прокурора сублимируется в служебное мнение. Планы Джины рушатся. Круз отступает. Возможно время все излечит.
Роза Андрейд возбужденно расхаживала возле кабинета Кастильо. Увидев выходившего оттуда Пола Уитни, она обратилась к нему с вопросом:
— А где Круз?
Пол пожал плечами.
— Не знаю. Сказал, что собирается выяснить вопросы, касающиеся условий содержания Сантаны. Наверное, сейчас он ведет переговоры с судьей Уайли. А, вот и он…
Роза обернулась.
Действительно, по коридору полицейского участка шагал Круз Кастильо с тонкой папкой подмышкой.
— Роза, я договорился с судьей Уайли по поводу посещений. Вы с Рубеном можете навещать ее когда захотите. Однако, всем остальным потребуется написать заявление.
Глаза Розы загорелись надеждой.
— Что, я могу увидеть се сейчас?
Круз кивнул.
— Да, идемте за мной.
Они прошли дальше по коридору и остановились у двери, на которой было написано: комната для свиданий.
Круз остановился около двери.
— Здесь. Однако, я хочу предупредить тебя, Роза — у нас совсем немного времени. Так что постарайся закончить все побыстрее.
С этими словами он распахнул дверь и пропустил Розу в кабинет.
Увидев мать, Сантана, сидевшая в дальнем углу полупустой комнаты на видавшем виды деревянном стуле, вскочила и бросилась ей навстречу.
— Сантана!.. — воскликнула Роза.
Они обнялись.
Наблюдавший за этой сценой Кастильо стал осторожно закрывать дверь, чтобы не помешать этой встрече.
Однако, Сантана неожиданно воскликнула:
— Круз! Не уходи… Ты мне нужен.
Он остановился у порога.
— Да, я слушаю.
Сантана посмотрела на него виноватым взглядом.
— Я хочу кое‑что сказать тебе. Ты не мог бы войти сюда?
Меньше всего Крузу сейчас хотелось разговаривать с Сантаной и дело было даже не в том, что он чувствовал себя виноватым. Просто сейчас в душе Круза царила такая растерянность, что он даже себе не мог бы сказать, что будет дальше.
Он ожидал, что Сантана снова начнет упрекать его в невнимательности; в том, что он ее бросил, в чувствах к Иден… Он и сам за многое винил себя. Выслушивать снова все то же самое из уст Сантаны для него было равносильно тому, чтобы бередить старую рану.
Но Сантана неожиданно сказала:
— Возможно, что это покажется тебе малозначительным, но я должна сказать. Извини… Прости меня…
Ее раскаяние и боль были столь искренними, что это не могло не тронуть сердце Круза. Глаза его вдруг наполнились слезами и, встретившись с ее столь же мученическим взглядом, он едва слышно произнес:
— Нет. Это ты прости меня.
Сантана нерешительно шагнула ему навстречу.
— Когда ты говорил, что мы любим друг друга — это была правда… — словно сама отвечая на свой вопрос, сказала она.
Круз уверенно кивнул.
— Истинная правда.
Кастильо произнес эти слова ни секунды не сомневаясь в их правильности. Сейчас, после того, что произошло, их разделяло многое. Однако, глаза их были полны глубокого сожаления по поводу того, что такие прекрасные чувства как любовь, доверие, искренность, надежда остались где‑то позади, далеко в прошлом.
Сейчас перед ними была лишь пропасть неуверенности в будущем и глубокого отчаяния.
Но такая же глубокая пропасть существовала и между ними. Они уже не могли принадлежать друг другу, даже если бы и хотели этого.
Точнее в большей степени это относилось к Крузу. Потому что Сантана по–прежнему желала любить его единственной и любимой женщиной. Однако, даже ей было ясно, что такое уже невозможно.
— Я желаю тебе счастья, — проникновенно сказала она. — Я уже давно не делала ничего доброго. Сейчас — сделаю. Пока еще не поздно… Ты не представляешь, как сильно я надеялась на то, что у нас получится настоящая, крепкая семья. Ведь мы могли отдать друг другу все, все без остатка. И у нас была такая возможность. Но видно Богу было угодно, чтобы наши судьбы разошлись. Что ж, несмотря на то, что мы вынуждены сейчас расстаться, я желаю тебе только добра. Я не хочу, чтобы ты всю оставшуюся жизнь укорял себя в том, что женился на мне. Если я не смогла дать тебе счастья тогда, когда имела для этого возможность, то я хотя бы постараюсь сделать так, чтобы ты не чувствовал себя несчастным и одиноким теперь.
Его глаза потемнели, словно пронзившая разум догадка была слишком ужасной.
— Но ты еще… — без особой уверенности в голосе проговорил он.
Сантана преданно смотрела ему в глаза. И Круз прочел в них острое желание не расставаться.
Голос Сантаны, несмотря на то, что она была так же взволнована как и он, звучал тверже.
— Давай расстанемся друзьями. Давай будем помнить только хорошее.
Круз потрясенно молчал.
— До свидания, — сказала она.
Все‑таки видимое спокойствие и хладнокровие так плохо давались ей, что она, в конце концов, не выдержала и зарыдала. Однако, это были не обычные нервные, истерические слезы. Это были слезы усталости и разочарования. Это были слезы прощания.
Круз судорожно сглотнул.
— До свидания, — сказал он слабым, сдавленным голосом.
Разговор был закончен.
Круз повернулся и, как‑то по–необычному сгорбившись, вышел из кабинета.
Теперь он понял, что между ним и Сантаной все закончено. Никакого будущего в их отношениях нет. И хотя все это было неизбежно,