Она многозначительно взглянула на него, а затем, протянув руку к столу, включила стоявший там небольшой радиоприемник.
Мягкая обволакивающая музыка заполнила комнату. Он скромно потупил глаза:
— О, Джина…
Приняв его смирение за колебания, Джина торопливо вскочила с дивана и направилась к нему:
— Ну, Мейсон, давай же, — соблазнительным голосом сказала она. — Ты мечтал познать меня полностью, а ведь старомодный секс и есть наиболее полный и наиболее простой способ достижения твоей мечты.
Она подошла к нему вплотную и заглянула в его проницательные темные глаза:
— Ну так что, Мейсон, чего же ты ждешь? Я здесь, я рядом с тобой, возьми меня…
Он едва заметно шевельнул губами:
— Прекрати.
Джина тут же фыркнула:
— Ты сам прекрати. Мейсон, это же я. Джина. Я знаю тебя, я знаю, что ты совсем не изменился, — оживленно заговорила она. — Ты хочешь убежать от самого себя, но ведь это невозможно. Не пытайся запереться в тонкой скорлупе из пустых слов. У тебя все равно ничего не выйдет, рано или поздно скорлупа лопнет, и ты окажешься в этом мире таким же, каким был прежде.
Он осуждающе покачал головой:
— Это не так.
Джина насмешливо поморщилась:
— Да нет же, Мейсон, так, все мы знаем, что так. Но, похоже, тебе нужно еще немного времени, чтобы вдоволь наиграться с новой игрушкой. Мейсон, ты пытаешься наступить на горло самому себе, а это еще никому не удавалось сделать. Посмотри, чем ты занимаешься — ты предлагаешь всем купить Бруклинский мост, у тебя есть на это свои причины, но я — не потенциальный покупатель.
Мейсон возразил Джине голосом, полным одновременно силы и мягкости:
— Я изменился. Как бы ни тяжело тебе было смириться с этим.
Джина разочарованно махнула рукой:
— Да, наверное, но не в лучшую сторону, — мгновенно впав в уныние, прокомментировала она.
Он прошелся по комнате, задумчиво потирая пальцами пустой стакан:
— Лучше, хуже — все это относительно. То, что для тебя кажется дурным, мне видится хорошим. Джина, тебе придется принять это.
Она еще раз, на всякий случай, попробовала подольститься к нему:
— А я мечтаю о прежнем Мейсоне. Помнишь, каким ты был раньше — полным сарказма, язвительного юмора и иронии по отношению к окружающему миру. Когда ты язвил, я чувствовала себя комфортнее.
Мейсон мягко рассмеялся:
— Для меня все это в прошлом. Познай же и ты доброту, — нравоучительно сказал он. — Ты хочешь встретиться с Лили?
Джина не выдержала и, нервно взмахнув рукой, воскликнула:
— Лили и Лили! Что ты в ней нашел? Что ты постоянно повторяешь ее имя? Можно подумать, что она чем‑то отличается от миллионов других женщин. Кто она такая?
Мейсон ничуть не смутился:
— Скоро и ты узнаешь ее. Сегодня в девять назначена встреча Лили Лайт с членами моей семьи. Приходи, и ты поймешь всю силу ее слов и убеждений.
Джина с деланной веселостью брякнула:
— Похоже, Лили — это ложка меда в бочке дегтя семейства Кэпвеллов.
Мейсон возразил:
— Не совсем.
Джина поморщилась:
— Ну хорошо, я зайду — любопытно взглянуть на твою новую звезду. Похоже, что она совсем ослепила тебя.
Мейсон ничуть не смутился:
— Отлично, — улыбнулся он, — приходи.
Она ехидно усмехнулась:
— Если уж СиСи принял твое предложение встретиться с этой дамочкой, то уж я зайду непременно.
Мейсон воспринял кривляние Джины, как должное:
— Очень хорошо, — кивнул он, — буду ждать.
В этот момент музыка, доносившаяся из приемника, смолкла, и голос ведущего радиопередачи возвестил:
— А сейчас вы услышите обращение мистера Мейсона Кэпвелла, который хочет изложить вам собственный взгляд на мир.
У Джины от удивления глаза полезли на лоб:
— Мейсон, ты уже переквалифицировался из заместителей окружного прокурора в радиопроповедники? — едко спросила она. — Похоже, тебе теперь нужна большая аудитория. Надеешься завербовать новых членов в ряды сторонников Лили Лайт?
Проигнорировав это замечание, он подошел к столу и добавил громкости в приемнике.
— Наступил критический момент. Люди должны очистить свое сознание и душу. Пусть прозрение настанет сегодня. Это будет незабываемое событие — вы прикоснетесь к истине. Лили Лайт способна изменить вашу судьбу. Все, кто упал духом; кто не верит в силу добра и справедливости; все, кто разочаровался и отступил под напором жизненных обстоятельств — приходите сегодня к Лили Лайт. Она сможет открыть вам новый путь. Божественный свет ее слов откроет перед вами истину. Бог и Лили Лайт ждут вас. Откройте свои души для слова правды, и тогда перед вами появятся новые просторы. Пророк говорил: в сердце нашем есть место и для добра, и для зла. Закройте же свои сердца для зла. Радуйтесь свету и добру, как дети, и Бог не оставит вас, он наделит вас новой силой, и вы сможете соединиться с ним в своем порыве. Любовь, которую вы найдете в своем сердце, поможет вам отвергнуть мрак. Вы найдете в своем сердце Бога. Живая наставница вашей души, Лили Лайт, поможет вам вернуться к вере. Вы узнаете, что чудеса бывают. Благородное чудо преображения вашей души заставит вас поверить в высшую истину. Главное — отвергнуть первородный грех, и тогда вы узнаете благодать. Радость — то, что вы познаете, радость — это великий труд, которым мы живы. Радость станет для вас великой, а печаль малой и узкой. Вы познаете свет и радость, если встретитесь сегодня с Лили Лайт.
ГЛАВА 4
Джулия Уэйнрайт не испытывает энтузиазма по поводу перемены, произошедшей с Мейсоном. Сантана настаивает на разводе. Перемирие между Лайонеллом Локриджем и СиСи Кэпвеллом носит временный характер. Окружной прокурор находит любопытную информацию о Лили Лайт. Мейсон продолжает удивлять окружающих. Лайонеллу наконец удается найти Джулию.
Пролистав документы о Лили Лайт, окружной прокурор сложил бумаги назад в папку и жестом подозвал бармена:
— Том, сделай‑ка мне еще одну «Ночную Калифорнию».
Бармен понимающе улыбнулся:
— Похоже, у вас хорошее настроение, мистер Тиммонс.
Тот нескромно рассмеялся:
— Лучше и быть не может. Все‑таки на этом свете весело жить до тех пор, пока существуют полицейские архивы.
Бармен удивленно поднял брови, но ничего не сказал.
— Том, включи‑ка телевизор, — попросил окружной прокурор. — На моих часах без одной минуты восемь, сейчас должны быть новости. Любопытно было бы услышать, как в Санта–Барбаре отреагировали