Профессор выудил сложенные страницы из кармана пиджака и пододвинул их Кристоферу. Он сам явно был в настроении поболтать и, вместо того чтобы предоставить Кристоферу читать, продолжил:
— Довольно-таки обескураживающе вот так впустую приехать в эдакую даль. Но, разумеется, это судьбоносный день. Это решение было необходимостью — из почтения к Ее Величеству.
— Так бы и сам Кокерилл к этому отнесся?
— Разумеется. Он понимал, до чего важна для конституциональной ткани монархия.
— Вчера вечером я нашел в одном сетевом архиве кое-что из ваших первых журналистских работ, — сказал Кристофер. — Из «Стража» [37], в начале 1980-х. В ту пору вы не были таким уж завзятым монархистом.
Ричард вскинул на него острый взгляд, а затем улыбнулся.
— Правда? Оно до сих пор где-то болтается? Не думаю, что сам я найду в себе силы смотреть на это. Какую только незрелую чушь не исторгает человек в таком возрасте.
— Кое-что там вполне неплохо, как мне показалось. Подробный очерк о Рушди. Тонкий разбор Эмиса-младшего.
Ричард хохотнул.
— Ну, тех двоих я ни слова не читал, насколько мне помнится. Дело в том, что все мы искали не то и не в тех местах, где надо.
— А где надо?..
— У Кокерилла, разумеется. — Он отпил, как показалось Кристоферу, довольно приличный глоток виски. — Я тогда не удосужился даже прочитать его — просто отмахнулся, подобно многим другим, как от дурацкого старомодного придурка-тори. Но настал какой-то год где-то в восьмидесятых, и я сочинил очередное типичное нечто, какое нравится кропать высокомерным юным критикам: мол, английский роман мертв, никто из наших писателей ничего не соображает, надо брать пример с Америки, надо брать пример с Европы, ля-ля-тополя. И в ответ на это Кокерилл взял и написал мне — и прислал экземпляр «Адского вервия» и сказал: «Слушайте, сдается мне, что у нас с вами есть согласие». Так вот, я прочел эту книгу, и… что ж, оказалось, он прав. Она стала совершеннейшим откровением. И тогда я прочел все его романы и осознал: в свете того, что делает он, книги, какие выдавали на-гора остальные, поверхностны и бестолковы.
— То есть книга действительно способна изменить жизнь? Она изменила и вашу политическую позицию?
— Он показал мне, что до той поры у меня не было политической позиции. Антитэтчеритство на уровне коленного рефлекса, как и у всех моих современников.
— Ну, его посмертной репутации вы явно послужили. Две книги о нем написали, насколько я помню?
— Три. Хотя много больше я горд тем, что мне удалось добиться переиздания одного из его романов в серии современной классики у «Пингвина».
— «Адское вервие», верно?
— Именно.
— Вы с ним лично были знакомы?
— Нет, мы никогда не встречались.
— Какая жалость. А одному моему другу выпало.
Это сообщение подействовало на Ричарда ошарашивающе. Он вдруг резко посерьезнел. Сделал очередной в их безостановочной череде щедрый глоток виски и сказал:
— Правда? Каким же образом?
— Мы тогда были аспирантами в Кембридже. Кокерилл приезжал читать — на один из салонов к Эмерику.
— Ах да. Сэр Эмерик и впрямь мне об этом рассказывал. Он очень стремился пригласить его, был в свое время одним из немногих его публичных почитателей. — Ричард уже опорожнил свой стакан и принялся — судя по всему, не умышленно — отхлебывать у Кристофера. — Он очень жалел, что не смог в тот раз присутствовать. С ним тогда, кажется, приключился аппендицит.
— Вполне возможно. Так вот, на моего друга он, судя по всему, произвел сильное впечатление. Он провел в обществе Кокерилла пару часов и среди прочего упоминает одну необычную черту, а именно…
Как раз на этом разговор прервался с появлением Роджера Вэгстаффа в сопровождении верной Ребекки, отягощенной неизменной охапкой папок и документов. Ни тот ни другая радости по поводу присутствия здесь Кристофера не выказали, но все равно уселись. Казалось, они собираются воспользоваться нынешней (правда, стремительно угасавшей) трезвостью Ричарда, чтобы он заполнил им какие-то бумажки.
— Очень неловко беспокоить вас этим, профессор Вилкс, — сказала Ребекка, выкладывая перед ним длинный и замысловатый формуляр. — «Процессус»… — она глянула на Кристофера язвительно, — большой сторонник того, чтобы все было выше среднего в смысле оплаты. Боюсь, вам придется заполнить вот это в трех экземплярах, вписать все ваши банковские данные. Вы не против заполнить это все сейчас? Лучше отделаться побыстрее и забыть, как мне всегда кажется.
— Конечно-конечно, — пролепетал Ричард. Наморщил лоб и взялся за поставленную задачу.
Пока Ричард щурился на мелкий шрифт формуляра, Ребекка удалилась к бару за напитками: виски профессору Вилксу, джин-тоник себе и Роджеру, Кристоферу ничего. Он отметил этот жест пренебрежения и нашел себе занятие — заглянул в начало лекции. Надеялся перечитать первое сказанное — о смерти и обновлении, но, судя по всему, эти мысли пришли к профессору запоздало, в распечатанном тексте их не нашлось вовсе, если не считать написанного от руки напоминания:
Поэтому Кристофер сосредоточил внимание на основном тексте доклада и принялся усваивать сведения, содержавшиеся в первых нескольких биографических абзацах. Он как раз добрался до начала третьей страницы, когда к нему подошел бармен.
— Кстати, сэр, мне очень жаль, но ваша флешка так и не нашлась. Вы уверены, что оставили ее здесь вчера вечером?
— Нет, вовсе не уверен, — ответил Кристофер. — Но даже не могу предположить, что еще я мог с ней сделать.
— Ой да, — сказал Роджер. — Наслышан. Какая досада.
— Стоило нам только о ней поговорить, — с саркастическим упором отозвался Кристофер.
— В каком кармане она у тебя лежала? — спросил Роджер. — Из чистого интереса.
— В этом, — ответил Кристофер. — Во внутреннем левом.
Он прижал руку к карману снаружи — впервые после того, как прикасался к нему несколько часов назад, — и, к своему удивлению, почувствовал знакомые жесткие очертания. Сунул руку в карман, и пальцы сомкнулись на этом предмете. Он медленно вытащил его и изумленно воззрился. То была его флешка, в целости и сохранности, — там же, где он ее обычно и держал.
— Бог ты мой, — произнес Кристофер, не в силах глаз отвести от нее. — Но как же так…
Роджер жестоко рассмеялся и обменялся ухмылками с Ребеккой.
— Тайна разгадана, — сказал он. — Я бы на твоем месте виски-то отставил сегодня, дружище. Молодец Ребекка, что не взяла тебе ничего, вот правда.
Кристофер не знал, что и подумать. Яростно копался в памяти и прикидывал, как такое вообще могло произойти. Не обчистили ли ему умело карманы, а затем с той же ловкостью вернули украденное