Погода была скверная. Как и всегда зимой в мерзкой России. Голова Шетарди в парике и треуголке отчаянно мёрзла. Он бы с удовольствием натянул мужичий треух, но пышный плюмаж из страусовых перьев сразу определял его статус, да и Сержу его ещё на подходе узнать надобно. Вот, кажется и ожидаемая «карета».
Почтовый возок остановился у ямской станции. Лошади устали. Холодно, да ещё сырой ветер с залива намораживает снег на полозья. Лошадям трудно. Меняют сейчас их часто.
Де Брилли, лихо выскочив из кареты, осторожно посеменил по ведущей «в трактир» тропинке к ожидавшему его на крыльце де ла Шетарди. Оба кивнули, придерживая треуголки, этим приветствие и ограничилось.Они давно знали друг друга и их деловым отношениям были чужды условности.
Жак, встав против ветра, достал хранимое у сердца письмо. Внешне не опечатанный конверт плотной бумаги перешел из рук в руки плотно стоящих друг к другу мужчин.
— Он настолько ценен, что ты не мог отдать мне его в Петербурге? — спросил Серж де Брилли.
— Ценнее обоих наших голов, шевалье! — Жак-Жоакен Тротти изобразил на коченеющем лице крайнюю степень суровости.
— Маркиз, любая моя корреспонденция — это в лучшем случае плаха, — парировал Серж.
Что-то промелькнуло в глазах де ла Шетарди и собеседник не стал дальше набивать себе цену.
— Кому его передать?
— Там стоит номер. Ты знаешь кому это, — ответил Жак, — адресат на конверте условный, пояснения тоже.
Де Брилли кивнул, в его ремесле читать чужие письма и разгадывать коды было весьма опасным занятием.
— И, шевалье, не надо вносить его в список хранящего в твое волшебной шкатулке, — чуть улыбнувшись уточнил Жак.
Серж снова кивнул. У него этого и в мыслях не было. Он даже положит этот конверт не с другими, а в особое место. В его шкатулке уже есть пара таких непримечательных «частных» писем. Это похоже к ним под второе дно не влезет. Осталось одно дело. Но его уже пробрало до костей. В возке хоть греются углями, а здесь ветер с залива загоняет холод под одежду.
— А вот этот червонец племянника нынешней императрицы, mon ami, вот его можешь в свои списки и записать, — де Шетарди протянул курьеру увесистый кругляш золота.
— Мерси, Ж… our passe, пора, с тобой всегда приятно иметь дело, — сверкнув глазами заметил Серж, убирая монету в карман сюрте куда уже спрятал письмо. Зарубка на гурте «Петра Второго», говорила, что в Париже он ещё получит луидор, хотя червонец, и так, оплата за клочок бумаги щедрая.
Попрощавшись поклоном головы, они, не мешкая, поспешили в доставившим их на встречу транспортным средствам. Дело было кончено.
Точнее всё только начиналось.
* * *
Читайте также серию «Миры Нового Михаила» — роман о попаданце в тело брата Царя Николая Второго — Михаила — https://author.today/work/1
Глава 1
Лета 1742 от Р.Х. января первое
* * *
ГЕРЦОГСТВО ГОЛЬШТЕЙН. КИЛЬ. КИЛЬСКИЙ ЗАМОК. ПЛОЩАДЬ. 1 января 1742 года.
Часы на башне замка пробили полночь.
С Новым 1742 годом, Виктор Андреевич. Подарки под ёлкой. Если слуги не успели ещё вытащить оттуда мертвецки пьяных гостей празднества. К утру они там точно околеют. Тут это запросто.
Замок, как-никак.
— Ваше Королевское Высочество! Подорожные бумаги на имя графа Дюкера братом выправлены. — Русский спецпосланник Императрицы Елизаветы Петровны майор барон Николай фон Корф, отхлебнул из бутылки. — С Новым годом, кстати. Хотите?
Он протянул мне бутылку. Мне, кстати, тут скоро четырнадцать лет если что.
— Не сегодня. Барон, вы не слишком налегайте, нам утром отправляться.
— Не сомневайтесь. Буду как штык!
Я с сомнением оглядел его. В принципе, с него станется. Равно как с него станется утром находиться в состоянии дров под столом. Никогда не знаешь, чего ждать в плане пьянки от офицеров Лейб-Гвардии ЕЁ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ. Да они и сами не знают. Тут как пойдёт. Премьер-майор телом крепок вот и отрывается. Самый скользкий и опасный момент моего плана побега.
Чем заняты порядочные люди в новогоднюю ночь? Празднуют. Радостно, глупо, счастливо, полные надежд и желания беззаботно гулять несколько дней подряд. Или вы думаете, что здешние порядки города Киль 1742 года принципиально отличаются от аналогичных порядков моего родного Екатеринбурга 2027 года? Да, как бы не так. Тут ещё хуже. Тут всё как положено — фейерверк, весёлые и пьяные что-то кричат, глядя в ночные небеса, пьют, стреляют в воздух, обнимаются, кто-то уединяется, кто-то потом шумной гурьбой отправится продолжать, прерванное на куранты и небесные огни, веселье. А ведь публика только-только от Рождества отошла.
Говорят, что в России крепко пьют. Да, есть такое. За свои восемьдесят семь лет, полных всяких поездок и экспедиций, я повидал всякого, но и в этом времени в Германии пьют так, что просто теряют разум и облик. Безо всякой меры. Уж я тут за два с половиной года тоже повидал немало. Здешняя моя матушка, отмечая фейерверком моё рождение, так переохладилась на радостях, что простудилась и умерла вскоре после моего рождения в этом мире. Батюшка мой, Правящий Герцог Гольштейна, тоже не рассчитал свои силы и помер примерно так же, только летом. Хотя, казалось бы, приличные люди. Правители целого герцогства.
В общем, ночь предстоит веселая. Оно и к лучшему. Лишь бы мои подельники не перепились. С них станется. Вот тогда будет конфуз. И не приведи Господь, вопреки известной мне истории, в эту ночь простудится и помрёт мой дядюшка епископ Адольф Эйтинский, тогда я точно никуда не поеду, ни в какую Россию. Придётся куковать в этой дыре до старости. Это конечно вряд ли. Я же ещё у шведов первый наследник. Но уехать если дядя преставится мне сейчас не дадут и Стокгольм может быстрее Санкт-Петербурга подсуетится. Им ближе. А когда там кто из них помрёт я не помню. Вот и не хочу рисковать.
Помаячив для вида и показавшись (издалека) дядюшке епископу и русскому послу, такому же, как мой «собутыльник», фон Корфу, я удалился в замок, в свои покои, если