— Мне Павел Захарович братьев Блюментрост рекомендовал, — воздаю «благодарность» болтливости Кондоиди, — и я бы хотел привлечь Арунция Аццарити, если не возражаете.
Тётушка в задумчивости. Кивает.
«А племянник даже более чем я помышляла умен, — рассуждала Императрица, — не по годам, повзрослел не окончив роста, бедняжка, как же его сироту в Киле жизнь прижимала».
— Себя сейчас, как чувствуешь? Только изволь без всякой храбрости, учтивости и прочего политеса, — голос тётки явно подобрел.
— Нормально, Матушка. Устал только с дороги. Простите, Матушка, спать хочу. Мысли путаются. Тяжёлая была дорога. Поспешил к вам сразу. Прошу простить, что в таком виде. Нарушил этикет.
Кивок.
— Я переживу. Мы не чужие люди. Верно ведь?
Кивок.
— Да, Матушка. Я ваш навсегда.
— Вот и славно. Иди, Петруша, отдыхай. Тебе уже приготовили всё. Завтра поговорим о будущем.
— Спасибо, Матушка.
— Ступай. И БОЛЬШЕ. БЕЗ МОЕГО ВЕДОМА. НИКУДА. НИ НОГОЙ!
Кивок.
— Да, Матушка.
Я устал. Пусть думает, что победила.
Склоняю голову.
Можно сейчас и отступить для вида.
Но сдаваться — НИКОГДА.
* * *
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ПОКРОВСКОЕ. ЗАГОРОДНЫЙ ДВОРЕЦ. 31 августа (11 сентября) 1742 года.
Выдох.
Крыльцо.
Ветер.
Длинные волосы по местной моде. Колышутся.
— Ваше Королевское Высочество. Прошу последовать в Ваши покои, там вас осмотрит гоф-медик…
Киваю.
— После.
— Да, Ваше Королевское Высочество.
Я здесь. На воздухе. Мне нужен воздух. Много воздуха. Озона. С ливнем и ветром. Можно с грозой и градом.
Это был самый важный разговор в этой моей жизни.
Вроде ерунда. Подумаешь.
Но, я его вытащил. Вытащил. Я знаю. Мне сто лет.
Спасибо, матушка Елисавета. Мы поняли друг друга.
Правь. Мне твой трон не нужен. Но, свою дорогу я буду мостить сам.
Только так. Иначе не будет.
Я не уступлю.
АМИНЬ.
* * *
Реклама
* * *
Попробуйте на зуб книгу про несоблюдение техники безопасности и никогда не шалите с квантовым компьютером и искусственным интеллектом.
Главных героев романа «Переписать сценарий!» ( https://author.today/work/450563) коварная машина закинула в 1916 год в Севастополь.
Первая мировая война, канун революции, загадочные смерти русских ученых и изобретателей, взрыв на линкоре «Императрица Мария» и наши современники, попавшие туда прямо со съемочной площадки 2023 года.
Эпилог
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 21 декабря 1742 года (1 января 1743 года).
Камин.
Жаркое пламя.
Вновь зима на улице. Я вновь смотрю в языки огня.
Год позади.
Ещё один год моей жизни в этом времени.
Первый год, когда я реально смог что-то сделать и что-то изменить в своей жизни. Да, и в истории вообще.
Год. Много это или мало?
Как знать. Как знать…
В Германии с Данией и в католической Европе на дворе сегодня уже наступил ТЫСЯЧА СЕМЬСОТ СОРОК ТРЕТИЙ год. В России, Швеции, Лотарингии с половиной Швейцарии и Великобританией ещё нет. Мы отстаем? Не знаю. Не сказал бы. Даже по календарю компания хорошая.
Нет у меня ощущения, что мы тут дикари. Совсем нет. Работы впереди очень много. Но, мы победим.
Потрескивают поленья в камине.
У нас тут скоро Рождество.
Мне тут скоро пятнадцать. По местным меркам уже не мальчик. Царственная тётка уже всерьез подбирает мне будущую невесту.
В очередной раз ловлю себя на мысли, что не так часто вспоминаю о своей семье далёкого будущего, как она того достойна. Жена, дети, внуки, правнуки. Я не знаю в чём причина. Возможно, в том, что моя Иринушка, критикуя мою заботу о каждом шаге детей, сказала просто: «Отпусти их. Позволь им любить тебя на расстоянии».
А я после экспедиций не мог нарадоваться на них и старался везде «соломку постелить». Парни как-то незаметно выросли, а я стал реже ездить и выплеснул на внуков свою нерастраченную заботу. Писал, звонил… Старший после того, как у меня были проблемы с рейдерами, остался в Германии, а младший уже по гарнизонам сам колесил. Дочь давно и далеко из гнезда выпорхнула. Так что последние тридцать пять лет куковали мы одни с Иринушкой в большом доме. Дети приезжали конечно с внуками, но всё реже и реже. А мне тамошнему не хватило отцовства! Не меньше, чем здешнему мне не хватало отца.
Хорошо, что у меня были студенты и любимая жена. Её смерть меня тяготила всего больше. Мы были с Иришей в жизни были как два крыла.
Ирина меня только в Белостоке отпустила. А дети… Для них я всё равно умер. Похоронили. Рядом с Иринушкой и нашим младшим. Старший сын с дочкой может цветочки на могилку приносят. Раз в год. А то и два. Как «вырвутся». Нет меня там. Я умер. Всё кончено.
И начато. Надо жить снова. Не повторяя ошибок, свершённых раньше.
Скучаю и люблю, но…
Всё заново.
Новая жизнь.
Я отпил вина из бокала, глядя на портрет Лины на стене. Мы с ней вживую всё ещё не виделись, но, наши письма вряд ли могут кого-то обмануть относительно наших с ней намерений. Перлюстрируют ли наши письма службы Её Императорского Величества? Наверняка. Знает ли тётка о нашей с Линой переписке? Знает. Не раз обмолвлялась или намекала. Даже на свадьбе своей с Разумовским, на которую я заявился, по-семейному, с подарками, спрашивала: не пишу ли я кому «писем сердечных»? Пришлось, «смущаясь», говорить о том, что пишу Лине часто. По научным делам. Она лишь усмехнулась. Тётка знает, что ни помолвки, ни сговора, ни даже признания в любви промеж нас с Линой ещё не было. Конечно, Лисавета не поверила моих хлопающим смущённым глазкам. И не надо. Может она примет очевидное. Партия не самая худшая. Да, Лина старше меня ощутимо, но, это тоже плюс — быстрее пойдут детишки, благо для меня теперь это не проблема.
Да и возраст… Лисавета, как мудрая женщина, понимает, что амбициозная малолетняя вертихвостка в жёнах Цесаревича куда опаснее и непредсказуемее, чем более опытная жена, знающая чего хочет и где находятся пределы этих её желаний. И которая сможет удержать более молодого мужа