Пока он разглядывал всё это волшебство, капитан лучшей футбольной команды экивоков рассказывал мальчику про три тайма по семь минут, про то, что в команде у экивоков семь футболистов и играют они семью мячами, а летать во время игры категорически запрещено: за полёт над футбольным полем могут назначить пенальти и даже удалить.
Сначала Никитка слушал Веню-Меню вполуха, а потом хмыкнул.
– Какой же это футбол? – сказал он. – Это ерунда какая-то! В нашем футболе другие правила. Будете играть по ним! Два тайма по сорок пять минут, мяч на поле один, в каждой команде по одиннадцать игроков, лапами мяч не хватать. Всё понятно?
– Но как же?! – воскликнул Веня-Меня. – В такой футбол играют люди!
– А вы кто? – усмехнулся Никитка.
– Мы экивоки! – с отчаянием произнёс Веня-Меня.
– Какие ещё экивоки?! Не знаю я никаких экивоков! – отчеканил Никитка. – Вы… люди! Просто мелкие очень. Козявки!
Никитка расхохотался.
– Как скажешь, о, повелитель, – согласно кивнул Каляка-Маляка. – Мы будем играть по твоим правилам…
– Как, говоришь, называется твоя команда? – перебил старичка Никитка.
– «Дикие экивоки», – тихо ответил Веня-Меня.
– Ну, теперь она будет называться «Динамоиды», – властно произнёс мальчишка. – Все слышали?
– Да, наш повелитель! – ответили волшебники.
– Ужас… – прошелестел чей-то нежный голосок. – Мы стали рабами…
Это была Катя-Матя, бедная принцесса, чуть ли не единственная из экивоков, смотревшая на Никитку без обожания. Слёзы затуманили её глаза…
– Да, это ужас… – тихо сказал кто-то.
Если бы это был кто-то другой, скажем, говорящий воробей или кошка-альбинос, я бы и тогда не отвлёкся от событий в доме на Большой Моховой улице. Но это был экивок! Точно такой же, как и остальные. С человеческой мордочкой, мохнатый, с лапками, ребристым хвостиком! Единственное, чем он отличался – это огромными синими глазами! И на макушке у него сверкала золотая корона с тремя рубиновыми камешками!
Совершенно незнакомый нам экивок! Представляете?!
Мы даже забыли, зачем прилетели сюда, к дому Маши и Саши.
Тыр-Пыр, Арсений-Гений, Зевака, Умный Самолёт и я уставились на него, будто перед нами появилось звёздное привидение. Никто из нас не мог произнести ни слова.
– Я такой же, как и вы! – воскликнул пришелец и внезапно бросился нас обнимать. – Я знал! Я всегда верил, что встречу себе подобных!
Крохотные рубиновые камешки на его короне сверкали так ярко, словно радовались вместе со своим хозяином. Экивок бросился на шею Тыр-Пыру, от счастья обливаясь слезами.
Наконец, успокоившись, он рассказал нам, что является последним из племени синеградских экивоков.
– Царевич Ванечка, – он всхлипнул в очередной раз. – Это я… Меня так дедушка назвал… Но он куда-то исчез… Ещё я знаю, что мы волшебники… Когда-то в Синеграде было много экивоков…
– Они тоже искали Рубиновую пирамидку? – спросил Тыр-Пыр.
– Я не очень хорошо помню те времена… Знаю только, что пирамидка в Синеграде. Экивоки из-за неё перессорились, потому что она принадлежала людям, а потом и вовсе пропала. И все разбрелись по свету. А я остался совсем один. Вот с горя и уснул…
– Сколько же ты спал, братишка? – спросил Зевака.
– Лет сто… Меня разбудила ваша волшебная сила!
– А тебе самому известно о силе твоей короны? – спросил Тыр-Пыр.
– Да, конечно. Дедушка говорил, что каждый из рубиновых камешков на ней поможет мне совершить по одному подвигу. И я их совершу! Я помогу вам. Я ведь слышал, о чём вы говорили. Я ж на острове живу, посреди реки. На грушевом дереве.
– А чего ты сразу не вылез из своих кустов? – удивился Зевака.
– Я сначала подумал, что вы мне снитесь, – улыбнулся Царевич Ванечка.
Улыбка у него была добрая и надёжная. Точнее, обнадёживающая. С такой улыбкой не три подвига можно совершить, а как минимум десять.
Глава четырнадцатая
Два ножа и сырка в дыре!
С каждой секундой я всё больше и больше чувствовал себя волшебником-экивоком. Мне уже не составляло особого труда мысленно наблюдать за тем, что происходит у Никитки, и одновременно общаться с другими экивоками.
На стадионе зазвучал торжественный марш. Команды выбежали на футбольное поле.
Мальчишка торжествовал.
«Как это здо́рово! Как это круто! – радовался он. – Всё – только для меня! И никто – ни Агнесска, ни новый садовник, ни даже мама, – никто в мире больше не видит того, что вижу я сквозь мою Рубиновую пирамидку! Никто не слышит того, что слышу я! Я – Никита Воеводин! Властелин своего собственного волшебного мира! А говорят, чудес не бывает, ха-ха! Ещё как бывают! И я – главный арбитр! Круто!»
Никитка свистнул в свисток. Матч начался.
Играли «Динамоиды» против «Гамбургеров». Ну и названия дал мальчишка своим командам!
Матч проводился по совершенно новым для экивокских футболистов правилам: по одиннадцать игроков в каждой команде, два тайма по сорок пять минут, пенальти с одиннадцатисантиметровой отметки и так далее.
Как и положено у людей, экивоки-болельщики на трибунах дудели в дудки и трубы, били в барабаны, размахивали флагами и кричали кричалки.
Некоторые из этих кричалок были посвящены Никите – продолжателю великого дела Пелле-Мелле, придумавшего футбол ещё до появления на Земле ихтиозавров.
– Пелле-Мелле изобрёл: мяч, ворота и футбол! – вопили экивоки. – А Никита кру-у-че, и футбол стал лу-уч-че!
Лучше то есть. Ну-ну…
Вот, оказывается, как легко осуществляются мечты. Всего-то надо было подхватить этому бессовестному мальчишке ангину и поваляться перед теликом.
Если честно, футбол был не ахти каким интересным. Экивоки ещё не совсем поняли, что делать с единственным мячом на поле. Они-то привыкли к семи мячам, которые после очередного гола больше в игру не возвращались. А в этом человеческом футболе – смехота! – один-единственный мячик. В общем, экивоки совсем запутались, поэтому просто катали его в центре поля и изредка посылали в сторону ворот. Вялая игра получалась.
Правда, кричалкам, дуделкам и барабанам это не мешало поднимать на стадионе невообразимый шум.
– «Динамоиды», вперёд! – вопили болельщики. – Поскорей откройте счёт! У «Гамбургеров» нет шанса! «Динамоид» – это классно!
Экивоки выкрикивали и другие глупости, причём с большим воодушевлением.
Единственная, кто наблюдала за происходящим с каменным лицом, была несчастная принцесса. Ах, Катя-Матя! Что стряслось с этой весёлой экивошей?
Я, разумеется, понимал, что ей ужасно стыдно за волшебников, которые стали рабами! Но что?! Что они могли поделать, если Рубиновой пирамидкой завладел человек?!
Неожиданно Никитка свистнул в судейский свисток и коротко приказал:
– Тихо!
Футболисты и трибуны послушно застыли.
– Я совсем забыл! – Мальчишка потряс в воздухе кулаком. – А торжественное открытие?! А моя речь?!
– Мы слушаем тебя, повелитель! – воскликнули трибуны.
– Сегодня большой праздник! – начал Никитка. – Первый