– Ох уж эти мне казаки, казаки… Я и сам не рад, что они при армии. В степях родились, деликатности не обучены.
Начинает Лористон бранить ополченцев. Мол, больно лютуют.
– Так это не войско, – отвечает Кутузов. – Сегодня они в строю, завтра опять разошлись по сёлам. Какой с ополченцев спрос!..
А сам про себя: «Молодцы ополченцы!»
Ясна Лористону бесплодность его речей, стал говорить о мире.
Посмотрел Кутузов на Лористона:
– Я хоть сию секунду.
Обрадовался Наполеонов посыльный:
– Вот и наш император желает.
Развёл Кутузов руками:
– Только я ведь всего солдат. Хожу под царём и Богом.
– Но ваше слово… Вы – главнокомандующий…
– Я хоть сегодня, – опять повторил Кутузов. (А сам состроил в кармане фиг.)
Уехал ни с чем посыльный. Провожает его Орлов, опять говорит о погоде.
Трясётся Лористон в седле. Вид унылый, насупился.
Рассмеялся Орлов:
– Ба, да оно ведь и вправду, видать, погода сегодня для нас хорошая!
Тарутино
Понял Кутузов после посещения Лористона, что дела французов плохи. Дал под Тарутином бой.
Опять загремели пушки. Скрестились штыки и сабли. Сила на силу опять пошла.
Проиграли французы бой. Тридцать шесть пушек досталось русским.
Дня четыре спустя после битвы прапорщик Языков с казачьим отрядом находился в разведке. Осмелели совсем казаки, к самой Москве подъехали.
Стоят смотрят на спалённый город:
– Вот она, наша страдалица.
Дождик накрапывает осенний. Хотя тепло и безветренно. Где-то раздаётся собачий лай.
– Ты смотри, а говорят – французы псов всех поели!
– Этот хитрый, видать, убежал.
– Да-а, пропала Москва-красавица…
– Дурак, о мёртвых плачь! Не смертник Москва – отстроится.
Перешёптываются казаки. Вдруг слышат: страшный грохот взрыва долетает из города.
Переглянулись донцы, покосились на командира. Любопытство в душе казацкой. Переглянулись, помчались к Москве.
– Эх, была не была! Бог не выдаст – свинья не съест. На то и разведка.
Влетели они на пустынные улицы города.
Ни французов, ни жителей. В молчании лежат развалины. Лишь цокот конских копыт в тишине раздаётся.
Понеслись всадники к центру. Доскакали до самой Ордынки, близко Кремль.
Нигде не видать французов.
Попался какой-то старик.
– Эй, борода, где басурманы?
– Ушли, ушли из Москвы французы. Ушли поутру, родимые.
Больше месяца пробыл Наполеон в Москве. Ждал император от русских посыльных с миром. Не явились к нему посыльные. Сам послал Лористона. Не привёз согласия на мир Лористон. А тут ещё бой под Тарутином. Да скоро зима. Да голод в армии. Что ж, как в мышеловке, сидеть в Москве? Нет, пока есть силы, пока не поздно – скорее домой. Ушли французы бесславно, как тень, из Москвы.
Узнали казаки небывалую новость, забыли про грохот и взрыв, завернули коней, стрелой полетели с долгожданной вестью к Кутузову.
Потом и про взрыв, конечно, узнали. Злопамятен Наполеон. Мстил за свои неудачи. Приказал, уходя, взорвать Московский Кремль.
К счастью, погибло немногое. Пошёл дождь и загасил фитили.
Выслушал Кутузов доклад Языкова, перекрестился:
– Свершилось. Вот оно, неизбежное… Спасена отныне Россия.
Потом повернулся к селу Тарутину:
– Спасибо тебе, Тарутино!
Высший почёт
Весть о том, что Наполеон ушёл из Москвы, как мяч о стенку, ударяла и отлетала. Верят – не верят в неё солдаты. Нужно верить – не верится.
– Ушёл?!
– По собственной воле!
– Не может быть!
– Побожись!
Однако что же тут с правдой спорить. Всё тут яснее ясного. Всё тут белее белого. Ступай посмотри Москву.
Собрались солдаты в круг, стали хвалить Кутузова:
– Ай да старик Кутузов!
– Кутузов – тёртый калач!
– Кутузов – стреляный воробей!
– Провёл, обхитрил… Как сурка, Бонапарта из первопрестольной выжил!
Слушает унтер-офицер солдатские разговоры.
– Эй, вы, какой же фельдмаршал вам воробей?
Смутились солдаты:
– Да это же к слову. Орёл наш Кутузов!
Вспоминают солдаты, как уходили тогда из Москвы по Яузскому мосту и не кричали «ура» Кутузову, – совестно.
Ещё роднее, ещё ближе стал им теперь Кутузов. Все норовят увидеть фельдмаршала, исправить свою ошибку.
Куда ни покажется главнокомандующий – всюду «ура» и «ура». Ну, право, хоть сиди под замком в избе, не высовывай нос из штаба.
Но и этого мало солдатам. Собрались, явились к Кутузову:
– Михайла Илларионович, ваша светлость, не гневись на нас, батюшка… Тогда у Москвы-реки…
Прослезился Кутузов:
– Ступайте. Нет на душе обиды. Я и сам бы тогда молчал.
Но опять неспокойны солдаты. Узнали они, что любит фельдмаршал уху с наваром. Куда-то ходили, где-то искали, наловили ему стерлядей. Пусть рыбкой себя побалует.
– Ух ты, ушица!.. Откуда такая?! – поразился Кутузов.
Не спрашивай. Ешь, поправляйся фельдмаршал Кутузов! Что ордена, что там награды… Высший выпал тебе почёт.
Примечания
1
Ула́н – военный из частей лёгкой кавалерии, вооружённой пиками.
2
Са́жень – старая русская мера длины (2,13 м).
3
Верста́ – старая русская мера длины (1,06 км).