– Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
– Ищу, бабушка, Финиста – ясна сокола.
– А у моих сестёр была?
– Была, бабушка.
– Трудно, девица, тебе будет его искать, да я помогу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретёнце. Бери в руки, само прясть будет, и потянется нитка не простая, а золотая.
– Спасибо тебе, бабушка.
– Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: будут золотое веретёнце покупать – не продавай, а просись Финиста – ясна сокола повидать.
Поблагодарила Марьюшка Бабу-ягу и пошла, а лес зашумел, загудел: поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли, да все на Марьюшку. И видит Марьюшка – бежит навстречу серый волк. Говорит он Марьюшке:
– Не горюй, а садись на меня и не оглядывайся.
Села Марьюшка на серого волка, только её и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Марьюшка всё едет и едет на волке. И вот перед Марьюшкой встаёт хрустальный терем. Крыльцо у него резное, оконца узорчатые, а из одного оконца царица глядит.
– Ну, – говорит волк, – слезай, Марьюшка, иди и нанимайся к ней в прислуги.
Слезла Марьюшка, узелок свой взяла, поблагодарила волка и пошла к хрустальному терему. Поклонилась Марьюшка царице и говорит:
– Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет работница?
Отвечает царица:
– Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть, ткать и вышивать.
– Всё это я умею.
– Тогда проходи и садись за работу.
И стала Марьюшка работницей у царицы. День работает, а наступит ночь – возьмёт Марьюшка серебряное блюдечко и золотое яичко и скажет:
– Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого.
Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет Финист – ясный сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами заливается:
– Финист мой, Финист – ясный сокол, зачем ты меня оставил одну, горько о тебе плакать!
Подслушала царица её слова и говорит:
– А продай мне, Марьюшка, серебряное блюдечко и золотое яичко.
– Нет, – говорит Марьюшка, – они не продаются. Могу я тебе их просто так отдать, но если позволишь на Финиста – ясна сокола поглядеть.
Подумала царица, подумала…
– Ладно, – говорит, – так и быть. Ночью, как он уснёт, я тебе его покажу.
Наступила ночь, и идёт Марьюшка в спальню к Финисту – ясну соколу. Видит она – спит её сердечный друг сном непробудным. Смотрит Марьюшка, не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, – спит, не пробудится сердечный друг. Наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого…
Целый день работала Марьюшка, а вечером взяла серебряные пяльцы да золотую иголочку. Сидит, вышивает, сама приговаривает:
– Вышивайся, вышивайся, узор, для Финиста – ясна сокола. Было бы чем ему по утрам вытираться.
Подслушала царица и говорит:
– Продай мне, Марьюшка, серебряные пяльцы, золотую иголочку.
– Я не продам, – говорит Марьюшка, – а так отдам, разреши только с Финистом – ясным соколом свидеться.
– Ладно, – говорит та, – так и быть, ночью я тебе его покажу.
Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту – ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
– Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист – ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка – не добудилась.
Наступает день. Сидит Марьюшка за работой, берёт в руки серебряное донце, золотое веретёнце. А царица увидала: продай да продай!
– Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом – ясным соколом хоть часок побыть.
– Ладно.
А сама думает: «Всё равно не разбудит».
Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту – ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
– Финист ты мой – ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист, не просыпается. Будила, будила – никак не может добудиться, а рассвет близко. Заплакала Марьюшка:
– Любезный ты мой Финист – ясный сокол, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему её прижми!
Упала Марьюшкина слеза на плечо Финиста – ясна сокола и обожгла. Очнулся он и увидел Марьюшку. Обнял её, поцеловал:
– Неужели это ты, Марьюшка! Три пары железных сапог износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистёрла и меня нашла? Поедем же теперь на родину!
Поехали они в своё государство, к отцу Марьюшки, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и была свадьба такая, что и теперь народ помнит.
