Эту церковь фашисты превратили в застенки, заготовив впрок гробы для своих жертв. Не все удалось использовать. Теперь это музейные экспонаты
Если бы Германия вышла победительницей в войне с Россией, следующей жертвой ее агрессии стали бы США. Только в этом и был истинный мотив США вступить в войну на стороне Советской России и с ее помощью сломать фашистский империализм, претендовавший на мировое господство. Причем не мне вам объяснять, что второй фронт был намеренно открыт так поздно в надежде, что европейские противники окончательно подорвут силы друг друга. Никогда нельзя забывать, что второй фронт в Европе был открыт только после Сталинградского сражения, которое повернуло вспять весь ход войны. А теперь цифры. На Восточном фронте германская армия и ее союзники потеряли 10 из 13 миллионов солдат, 70 тысяч самолетов (примерно 70 процентов их воздушных потерь), около 50 тысяч танков и самоходок (примерно 75 процентов от общего числа) и 167 тысяч орудий (74 процента).
— Вы издали свою книжку в 1945 году. Кроме перевода глаголов из будущего времени в прошлое, вы добавили к ней что-нибудь новое?
— Конечно. В частности, вот эту главку о России. Если хотите, это было предметом наших самых горячих солдатских дискуссий на линии Мажино. И, кстати, я отнюдь не «разложил» ими полк, наоборот, всем солдатам становилось ясно, какая же страшная это угроза миру — фашизм… Да, так прочтите же главку: она написана, когда фашистская Германия напала на Советский Союз.
«Итак, несмотря на подписанный два года назад германо-советский пакт, Россия тоже оказалась вовлечена в войну.
Однако СССР — единственная держава, втянутая в конфликт отнюдь не в силу своих внутренних экономических проблем. В самом деле, благодаря своей социалистической структуре… СССР не знал кризиса сверхпроизводства, застоя, безработицы…
Позиция СССР, естественно, вытекала также из доктрины строительства социализма в одной стране. СССР вынужден был создать свой мощный оборонительный потенциал на случай возможной агрессии. Ему пришлось маневрировать в дипломатии, чтобы любой ценой избежать образования единой капиталистической коалиции против него…»
— Однако это не конец книги, — сказал он. Перелистав последние страницы, я по подчеркнутым местам быстро уловил их суть: речь шла о… третьей мировой войне, и самым вероятным источником такой опасности была названа страна, в годы Великого Кризиса упивавшаяся джазами… Это написано в 1945-м! В мире еще не остывших руин, которыми везде, кроме как в стране за океаном, обернулись Великие Общественные Работы 30-х годов. В мире, где, казалось, еще не потянуло ветром «холодной войны»…
— Да, но не забывайте, что уже были Хиросима и Нагасаки, и была бомба в руках одной сверхдержавы, и не так уж трудно было предвидеть, что в силу самой своей социально-экономической структуры она постарается простереть над миром свое господство, диктат. Капиталы ненасытны в стремлении к наживе, они не могут не воевать, и слабый тут всегда перед сильным виноват. Таков, если хотите, ключ к математической дроби нашего века. Примем, что в числителе капиталы. Даже конкурируя друг с другом, они тем не менее готовы немедленно сложиться против своего общего противника — против социализма в знаменателе…
После войны во временные правительства Франции разного состава входили шесть министров-коммунистов.
Система социального страхования, реформа медицинского обслуживания, принятие статуса государственных служащих, восстановление и реконструкция промышленности, национализация ряда отраслей экономики, реорганизация вооруженных сил… Во всех этих реформах решающим был вклад шести коммунистов и представляемого ими более чем пятимиллионного — самого крупного в стране — отряда избирателей… «Хорошо. Хорошо», — комментировал про себя неутомимый счетовод, выписывая в конспекты новые столбики цифр. Картезианский завет — сомневайся и мысли — приводил его ко все более точным политическим оценкам того, что происходило в стране и мире. Реакция упрямо противится демократическим преобразованиям, сплачивает всевозможные политические блоки против ФКП, разрушает единство ее действий с социалистами. На помощь ей спешит в этом реакция внешняя. 1947 год, март: президент США Гарри Трумэн излагает доктрину спасения капитализма — где бы он ни оказался в опасности, гарантом его спасения выступят США. Это реакция на рождение первых народно-демократических республик в Европе. Доктрина дополнена «планом Маршалла», который обязывает западные правительства в обмен на экономическую помощь занять антикоммунистические, антисоветские позиции… Апрель: Франция, вопреки Потсдамским соглашениям, круто берет сторону англо-американской дипломатии в германском вопросе: увековечить расчленение Германии, включить ее западные зоны в антисоветский блок… Май: министры-коммунисты удаляются из правительства под тем предлогом, что парламентская группа ФКП в Национальном собрании голосовала против доверия правительству за отказ удовлетворить справедливые требования рабочих об увеличении зарплаты…
Все эти события потрясли учителя.
А уже началась и война во Вьетнаме, которая продлится все десять лет, и только на время — потопив в крови первые восстания алжирцев за свою национальную независимость — удалось отсрочить вторую колониальную войну.
Анри Пуже взял чистый листок и написал заявление о вступлении в Компартию Франции.
Он остался с ней навсегда.
Он написал много других книг, стал известным политэкономистом, но главная книга, книга жизни, казалось, все еще была впереди. Только выйдя на пенсию, он написал ее и снабдил коротким посвящением: «Денизе».
Не часто мужчины дарят своим любимым подругам такие странные подарки. Книгу, к которой всю жизнь шел Анри Пуже, он назвал так: «Третий виток гонки вооружений».
Видишь ли, Дениз, тебе не раз казались скучными мои занятия и увлечения цифрами, а ведь они лучше всяких слов могут объяснить, в чем счастье человеческое и что может это счастье разрушить. В ту эпоху, которую назвал я «первым этапом гонки вооружений», выпало жить нашим родителям. За 1895–1914 годы расходы на военные приготовления в мире возросли небывало, подскочив на 182 процента. Известно, чем все это кончилось: первой мировой войной. Второй виток: 1919–1939 годы, военные расходы выросли в 4,2 раза. Эту эпоху мы прожили сами, испытав ее на своей судьбе. Как мы радовались маю 1945-го, Великой Победе, заставившей смолкнуть орудия и подарившей человечеству мир! А я, я тогда, в мае, думал: ну вот, теперь начнется «третий виток»…
Ты не верила. Кому же хотелось в это верить! Но я оказался прав. Хотя одна только ты и знаешь, как я хотел, как мечтал ошибиться! За три десятилетия, прожитые нами в относительном мире после войны, рост военных расходов