— Артема вырастили мои родители, если быть до конца откровенным.
— А его мать?
— Мы развелись через год после его рождения, и она была не менее занята, чем я!
— Ну вот, а у Анны, видимо, нет родных, которые могли бы проследить за девочкой. Но у кого-то Юля должна была попросить помощи, и я предполагаю, что она могла позвонить отцу ребенка.
— Так вы думаете, любовник ее убил? Есть предположения, кто он?
— Предположение есть, но я не уверена, что он приложил руку к ее гибели. Если я права, он виноват лишь в том, что заделал несовершеннолетней девчонке ребенка и отправил ее на аборт.
— Ладно, а как же другие?
— В деле всплыло новое обстоятельство, и я надеюсь, оно поможет разобраться. Меня смущает только одна из оставшихся жертв, некая Антонина Гуревич. В отличие от остальных, она не была убита. Подозреваю, что ее, как и Иродову, выставили на улицу, поняв, что аборт прошел неудачно.
— А где ее нашли? — поинтересовался Мономах. — Странно, что никто не обратил внимания и не оказал помощь!
— Ее обнаружили на скамейке в скверике. Там рядом нет никакой больницы, с одной стороны — недостроенный торговый центр, с другой — стоматологическая клиника. Нашли под утро, а в это время народу на улицах не слишком много…
— Вы сказали — стоматологическая клиника?
Алле почудилось, что голос Мономаха дрогнул.
— Да, а что такое?
— Как она называется?
— Правду сказать, не помню. Могу посмотреть, но видеозаписи с камер наружного наблюдения были сняты, и на них ничего подозрительного нет… А в чем дело?
— Нет, ничего, я так спросил.
Алле показалось, что Мономах не просто так задал этот вопрос. С другой стороны, она могла ошибаться.
Глядя на коренастого мужчину средних лет, стоящего у ограды, возле которой скапливались продуктовые тележки, Антон думал, что после увольнения из салона Джамалии Егор Колыманов недолго маялся без дела. Зарплата в супермаркете наверняка раза в два ниже, зато спокойно. Если не считать воришек, которые так и норовят пронести что-то мимо бдительного ока охранника.
Приблизившись, Шеин раскрыл книжечку работника СК.
— Ого! — присвистнул Колыманов. — Что я натворил?
— Надеюсь, ничего подсудного, — ответил Антон. — Или я ошибаюсь?
— Вам виднее! Так чем обязан?
— Это касается вашего прежнего места работы.
— Какого именно?
— У вас их было много?
— И не сосчитать!
— Салон Джамалии помните?
— Еще бы, разве такое забудешь — самое странное местечко из всех!
— Почему?
— Я в жизни не думал, что такое количество людей верит в сказки да еще и готовы платить за них бабки!
— А вы, значит, не верите, что Джамалия и ее служащие обладают сверхъестественными способностями?
— Определенные способности у Джамалии точно имелись: она отлично разбиралась в бизнесе и финансах, а также проявляла изобретательность в добывании сведений!
— Каких таких сведений?
— Я проработал у нее полтора года и за это время успел вникнуть в кое-какие тонкости дела. Джамалия умела пустить пыль в глаза!
— В смысле?
— Она… слушайте, а вы зачем пришли-то? — внезапно спохватился Колыманов. — Убийцу Джамалии ведь поймали?
— Давайте вернемся к тому, о чем вы начали говорить, ладно? — попросил Антон. — О пыли в глаза.
— Ну… Джамалия содержала целый штат компьютерщиков. Хакеров, если уж начистоту.
— Зачем?
— Клиенты записывались в салоны по телефону, сразу никого не принимали. Между звонком и визитом проходило дня три, не меньше. За это время ребята успевали нарыть в соцсетях все, что можно, о человеке, записавшемся на прием. Они взламывали аккаунты, читали переписку, видели личные, даже интимные фотки… Удивительно, как людям неймется выкладывать свою подноготную в общий доступ!
— Не в общий — вы же сами сказали, что приходилось взламывать аккаунты!
— Да какая разница? Ну, я могу еще понять, если ты хранишь компрометирующие снимки дома, под замком, но…
— Ладно, — перебил Антон, начавший понимать, к чему ведет Колыманов, — что происходило потом?
— А что — потом? — пожал плечами бывший охранник салона. — Приходил клиент или, гораздо чаще, клиентка, а Джамалия или любая другая колдунья с порога огорошивала ее всем, что успела узнать о ее прошлом. Представляете эффект?
— Да уж!
— А дальше срабатывал принцип: раз она знает все о твоем прошлом, значит, и будущее предскажет правильно!
— Вы хотите сказать, что работа салона была комбинацией психологических услуг и цыганского гадания?
— Точно! Большинство оставалось довольно: у Джамалии работали профессиональные психологи, она тщательно подбирала народ.
— В самом деле? — удивился Шеин. — А разве у Коробченко психологическое образование?
— У Лерки-то, которую вместе со мной турнули? Да нет у нее никакого образования, кроме школьного! Она только звонки могла принимать.
— Валерия дала мне понять, что Джамалия намеревалась позволить ей работать с клиентами.
— Ерунда! Джамалии требовался диплом какого-нибудь приличного учебного заведения и опыт работы по специальности. Лерка просто бесится, что брательник Джамалии выкинул ее вон.
— Он же и вас выкинул?
— Только я-то работу сразу нашел, а Лерка небось мается без дела! Я на Гуруля не в обиде, он за сеструху мстил. Хотя, по правде сказать, откуда мне было знать, что Широков опасен?
— Разве он не устроил дебош, когда ворвался в салон?
— Да не то чтобы дебош… Ну, поорал чуток. Он ведь не впервые приходил, мы привыкли.
Я снова сказал ему, что Джамалии в салоне нет, и это была чистая правда, ведь она находилась на даче. Широков не поверил и пытался прорваться, чтобы все осмотреть и убедиться. Я хотел его вытолкать, но Лерка сказала, что сама разберется и сделает так, что он больше не появится.
— Он же напал на Валерию!
— Кто сказал? Ничего такого Широков не делал! Не знаю уж, что она ему сказала, — они тихо разговаривали, — но Широков ушел. Я даже удивился, ведь он был полон решимости обшарить каждый угол салона. Минут через пятнадцать Лерка тоже вышла.
— Зачем?
— Мне тоже стало интересно. Я видел, как они с Широковым о чем-то терли на улице.
— Так он не ушел?
— Оказывается, нет. Они совсем недолго говорили, а потом он убрался.
— И о чем они беседовали?
— Понятия не имею!
— Когда полиция явилась в салон после убийства Джамалии, они затребовали записи с камер наблюдения?
— И я их отдал. А что?
— Интересно, почему их не заинтересовал разговор администратора и буйного посетителя?
— А его на камерах не было — Лерка вышла через служебный вход, а там камер нет. Ну и я тоже за ней — так сказать, полюбопытствовать.
Шеин нетерпеливо кивнул.
— Но они всего ничего поболтали, минуты две. Они спиной ко мне стояли, но мне показалось, что Лерка взяла что-то у Широкова и сунула в сумку. А теперь…
— Что — теперь?
— Теперь мне кажется, он ей денег дал. Ну, за информацию, где можно Джамалию найти.
— Почему вы об этом не сказали?
— Что значит, не сказал? Я все следаку выложил, но он, видимо, не счел это важным.
— Странно!
— Так зачем вы приходили-то? — с любопытством поинтересовался Колыманов. — Широков же суда дожидается?
— Вы, случайно, не в курсе, как звали парня Валерии — ну, того, который умер? — вместо ответа спросил Антон.
— У нее был парень? — озадаченно переспросил Колыманов. — Не знал… Она девка видная, многим нравилась, но я ничего не знаю о ее личной жизни. Адвокат Джамалии вроде к ней клеился, но он вряд ли мог быть ее парнем, ведь он женат, да и лет ему…
— А у Джамалии, значит, адвокат имелся?
— А как вы думаете, при таком-то беспокойном бизнесе! Он улаживал споры, решал вопросы с недовольными клиентами. Я подробностей не знаю, сами понимаете.
Выйдя из супермаркета, Антон сел в машину, но сразу не тронулся, размышляя над услышанным. Похоже, Коробченко не была с ним откровенна. Более того, она солгала, но это можно понять: если Широков подкупил ее, чтобы выудить информацию о месте пребывания Джамалии, говорить правду ей не резон. То, что сделала Коробченко, не преступление: кто мог знать, что Широков решится на убийство, ведь даже Колыманов не счел мужика опасным. И если Широков не убивал, кто тогда убил шаманку? Имеет ли все это отношение к делу, расследованием которого они занимаются? Чем дальше, тем больше Шеин чувствовал, что окончательно запутывается.