Курников «Ну всё, каюк. Теперь вы Евгений Курников Официально сошли с ума. Поздравляю!», — пронеслось в голове. Персонажи моего сна решили устроить прощальный парад перед смертью. Говорят, перед кончиной вся жизнь перед глазами пролетает. Врали, сволочи. В лучшем случае — бредовый калейдоскоп.
— Кай! Зад тролля, да очнись же! — очередная оплеуха обожгла щёку, заставив зубы щёлкнуть.
— «Что за...?» — Я резко поднялся, и мир вокруг обрёл чёткие очертания. Значит, этот мир — не сон. Сном была та кошмарная встреча с "матерью". Но та женщина... это была не она. Моя мама никогда... Глубокая боль в груди мгновенно испарилась. Передо мной вместо Крианы топтался Грохотун, и от этого нелепого зрелища меня вдруг прорвало на истерический хохот. Да как я мог перепутать этого ушастого коротыша с мрачной убийцей теней? Совсем крыша поехала.
— Чего ржёшь, как пьяный гном на свадьбе? — зашипел гоблин, дёргая меня за рукав. — Нас атаковали какие-то мерзкие черви! Я устал их давить — плодятся быстрее, чем умирают! Да ещё и кусаются, сволочи! — Он показал мне изодранные штаны и кровоточащие царапины на зелёной коже. — А их дым... этот дым... — Грохотун нервно дёрнул ухом, — чуть не усыпил меня дважды! Только горошина не дала отключиться. Все спят никто не хочет вставать, я устал будить. Помогай господина Кайлоса.
Я окинул взглядом палатку. Картина открылась удручающая: вся команда лежала в странном оцепенении. К Вейле к животу присосался особенно жирный червь, его бледное тельце пульсировало, вытягивая что-то из волколюда. У остальных паразиты облепили ноги. Только моё тело почему-то осталось нетронутым — видимо, Грохотун снял тварь, и потому ему удалось меня разбудить.
— Их... — гоблин сглотнул, — их снаружи целое море. И они всё ближе. Надо спасаться.
Я присел на корточки, разглядывая мёртвого паразита у своей постели. Тварь выглядела отвратительно — размером с крупного кролика, с полупрозрачным тельцем, сквозь которое просвечивали сгустки украденной энергии. Её ротовой аппарат представлял собой кольцо из мелких острых зубов, идеально приспособленных для вгрызания в плоть. Похоже, эти твари питались эмоциональной энергией.
«А что даёт больше всего энергии? Конечно, страх», - подумал я. Вспомнился какой-то мультик про то, что смех даёт энергии куда больше, но, видимо, этим тварям юмор был чужд. И слава Богу — иначе я бы точно не очнулся. Хотя технически я и так не проснулся, а был разбужен.
— «Но почему же не сработала защита?» — вертелось в голове, пока я осматривал палатку.
— «Да потому что, Женя ты её просто-напросто забыл поставить».
Выйдя наружу, я увидел настоящее нашествие. Черви копошились повсюду, а трупы убитых Грохотуном тварей казались жалкой каплей в этом живом море. «Черви сновидений, блин», — мелькнула мысль.
Вернувшись в палатку, застал картину: Грохотун уже расправился с присосавшимися паразитами и теперь методично хлопал по щекам Вейлу. Когда волколюдка начала приходить в себя, я решил ему помочь.
— Ты займись гномом, — кивнул я гоблину, — а я разбужу нашу "крутую" убийцу, которая проспала атаку. А ведь так хвалилась своими тренировками своей чуткостью сна. Три раза ХА.
Не скажу, что получал садистское удовольствие от шлепков по лицу Крианы... Но какое-то мелкое удовлетворение всё же было. После восьмого удара она наконец очнулась. Её лицо было мокрым от слёз — как, впрочем, и у Вейлы с Бренором, которых к этому времени уже привели в чувство.
— Что, товарищи, кошмары снились? — спросил я тоном, не терпящим возражений. Они поняли, что это не вопрос, а констатация факта. Воспоминания о собственном "сне" заставили меня дёрнуться, будто от удара током. Вот же мерзкие твари...
— Почему у меня лицо горит? - хрипло спросила Криана, постепенно осознавая реальность.
Побочный эффект от укусов, — без тени смущения соврал я. — Эти твари высасывали вашу энергию. Грохотун открыл было рот, но мой сжатый кулак и грозный взгляд быстро заткнули его.
Так, приходим в себя и выдвигаемся. Этих тварей нужно уничтожить всех, иначе нам конец. И будьте осторожны — при смерти некоторые из них выпускают усыпляющее облако. Вдохнёте — и вам конец, сожрут заживо. Вытаскивать не будем, — мои последние слова заставили до сих пор сонные лица спутников проясниться. Видя их реакцию, я усмехнулся: — Шучу, конечно. Но держитесь рядом и не теряйте бдительность.
Собравшись с силами, мы начали методичное истребление тварей. Но уже первые минуты показали: задача будет сложнее, чем мы предполагали. Вейла, обернувшись в волчицу, вцепилась клыками в первого попавшегося червя — и тут же отпрыгнула назад, скуля и дрожа всем телом. Её могучие плечи сотрясались от рыданий, а в глазах стоял животный ужас.
Потребовалось добрых пять минут, чтобы успокоить её. Я обнял её дрожащее тело, гладя по взъерошенной шерсти и бормоча утешительные слова. Когда она обернулась и сидя у меня на коленях заговорила, её история леденила душу: в момент укуса на неё обрушились кошмары, где её собственная семья продавала её, как скот. А когда у неё родилась дочь... Тут её голос сорвался, и я поспешил прервать этот страшный рассказ.
— Запомните раз и навсегда! — мои слова прозвучали как приговор. — Никаких укусов! Убиваем только издалека или холодным оружием!
Последующий час превратился в монотонную бойню. Мы двигались по кругу, методично уничтожая одну тварь за другой. То и дело кто-то из нас засыпал, и приходилось бросать всё, чтобы вытащить товарища из клубка паразитов.
Я бил магией и даже мой огромный источник грозился показать дно. Та же Криана давно перешла на кинжалы.
Когда последний червь наконец перестал двигаться, мы облегчённо перевели дух. Но радость была преждевременной.
Земля под ногами Бренора внезапно вздыбилась. Он успел лишь повернуться ко мне, открывая рот для предупреждения, как гигантская пасть, в сотни раз превосходящая размеры обычных червей, поглотила его целиком.
Монстр возвышался над нами, его слизистое тело переливалось всеми оттенками кошмара. Мои молнии били по нему с яростью, но, казалось, лишь злили его. Сердце сжалось от ужаса — мы потеряли Бренора...
Но прежде чем отчаяние успело охватить нас полностью, брюхо чудовища разорвалось пополам, и оттуда, облитый слизью и яростью, выскочил наш гном. Его меч сверкал в лучах восходящего солнца, а ругань разносилась на всю округу:
— Есть у меня отец-дар, есть и сам