Соня подумала, что, если тонкое полотно всё-таки вскроют, ей совершенно некуда деваться, и хотя ванная комната была приличных размеров, здесь было всё на виду. Несколько стиральных машин, две душевые кабины и собственно пострадавшая от времени чаша, откуда только что выскочила Софья. Ручка всё ещё нервно дёргалась, Сонины руки дрожали, а мысли варились в огненном бульоне страха и ничего дельного, кроме как кричать изо всех сил, она придумать не могла. Вдруг за дверью движение остановилось, в коридоре послышались громкие шаги, какой-то вскрик, на пол рухнуло явно что-то тяжёлое и послышался хлопок входной двери. Выждав ещё немного, Софья на дрожащих ногах подошла к двери, тихонько повернула замок и, приоткрыв полотно двери, увидела, что в темноте коридора мешком валяется человеческое тело. Не зная, что делать дальше, Соня просто набрала номер полиции, после чего, продиктовав свой адрес, собралась с духом, вышла и поняла, что ей не придётся проверять жив человек или нет: из разорванного лезвием широкого разреза на горле мужчины хлестала кровь. Софья медленно сползла спиной по стене и теперь только смотрела, как тёмное стекло красного пятна растекается и медленно подбирается к её босым ногам.
* * *
Унге, Лашников и Мамыкин сидели в тишине кабинета заведующего морга, механически пили крепкий кофе и просто молчали. Криминалист периодически вздыхал, косился на Игоря и ломал скорбную гримасу лица, кривя губы:
— Игорь, может, пропустили что-то?
— Рудя, ты что от меня хочешь?! — вскрикнул Лашников. — Мы с ребятами весь участок облазали. Топит там знатно, хоть и медленно. Там сейчас где-то под метра полтора, кто-то с баллонами лазал, кто-то со шноркелями, нет его нигде. Мы даже часть твоих вёдер нашли, что ты запечатал с уликами, а Малинина нигде нет, — Лашников помолчал. — И надежды нет, потому что, если его землёй присыпало, а сверху водой залило…
На этих словах Унге стукнула по столу раскрытой ладонью, потом резко выдохнула и проговорила:
— Хватит ныть как бабки. Тела нет, значит, ничего ещё неизвестно и надежда есть. А нам нужно не слюни размазывать, а дальше работать.
— Нерея Касаткин вызвал, — вздохнул Мамыкин, — скорее всего, до выяснения обстоятельств он будет старшим следователем.
— Главное, чтобы никого со стороны не прислали, — проговорил Лашников. — И так чёрт ногу сломит, а ещё и кому-то чужому разжёвывать всё.
— Про мать Варину никаких новостей? — вдруг спросила Унге.
— Про кого? — нахмурившись отозвался оперативник.
— Мама Вари.
— Нет, — резко отрезал Игорь. — Да и как? Откуда я должен взять о ней что-то новое, когда она тоже пропала. Был человек, жил, дышал, на работу ходил, а сейчас как сквозь землю провалилась, нет нигде.
— Прости, Игорь, — тихо сказала Унге, — мы все измотаны.
В кабинет зашёл задумчивый Пирожкин, он молча обогнул свой стол, присел за него и, оглядев собравшихся, изрёк:
— Меня переводят.
— В смысле?
— Куда?
Одновременно спросили Мамыкин и Унге.
— Пришёл приказ от министерства здравоохранения с длинным перечнем моих заслуг о том, что меня назначают ведущим специалистом и заведующим в бюро судебно-медицинской экспертизы, причём очень глубоко в Карелии.
— Ну либо заслужили, либо чем-то мешаете, — сказала Унге.
— Хотелось бы верить в первое, но если учесть, что опыта работы у меня в сфере администрирования такой сложной структуры не так много, да и как патологоанатом я не светило, что уж скрывать, то приходится верить во второе. При этом отъезд инициирован спешный, буквально на следующей неделе, — Пирожкин вздохнул. — Я попытался воспрепятствовать, но, — он развёл руками, — либо я должен написать заявление об увольнении, что, безусловно, не поможет никому и никак, либо ехать. Завтра приедет мой приемник.
— Как всё быстро, — прищурив глаза, проговорила Унге.
— И я не знаю, как отнесётся новый глава к тому, что здесь работает Денис. Я-то ему дал полную свободу действий.
— Диня напросился в вашу клинику на живительную капельницу и сейчас дрыхнет. Но ему реально надо, а то просто ласты склеил бы уже, — сказал Лашников. — С переездом-то как быть? Помощь нужна? Ребята, может, крепких поискать?
— Да у вас своих дел по самую маковку, — вздохнул Пирожкин.
— Несколько телефонных звонков не напрягут, — отозвался Лашников. — А барышня-то, что на ферме была, она хоть жива?
— Да, — покивал Мамыкин, — я звонил в приёмное, она пока в шоковом состоянии, но есть шанс её допросить. Унге, ты до Сони не дозвонилась?
— Нет, — Унге покачала головой, — уже битый час пытаюсь, но она не берёт телефон. Может, забыла где.
— Ты ей пока про Малинина не говори. Кстати, здесь же где-то его жена должна быть, — нахмурился Лашников.
— Не знаю, — Унге помотала головой и вскинула глаза на открывшуюся дверь.
На пороге появился растрёпанный охранник, он обвёл всех дикими глазами и, тыкая себе за спину, проговорил:
— Там в прозекторской драка лютая.
Пирожкин лишь на секунду застыл, потом сорвался с места и понёсся за охранником, вслед за ними по коридорам летели Мамыкин, Лашников и Унге, а навстречу им неслись крики, слышался звон металла и отборный мат. Заведующий первым ворвался в помещение, выделенное Медикаменту, успел оттолкнуть летящего на него санитара и осадил ударом в лоб второго, который, замахиваясь скальпелем и не видя ничего вокруг, нёсся вперёд.
— Твари, стоять! — рычал Пирожкин. — Игорь, вяжи его!
Дальше драка лишь набирала обороты, Унге вдруг почувствовала удар в скулу и отлетела