Я сижу, широко раскрыв рот от шока. Неужели так бывает? Господи!
– Я могу его увидеть? – пересохшими губами шепчу я.
– Ты уверена, что хочешь этого? – усмехается женщина.
– Да. Уверена!
Папа поднимается вслед за мной, но я прошу его остаться. Я должна это сделать сама. Валентина ведет меня полутемной лестнице, в нос проникает больничный запах лекарств. Нутро неприятно скукоживается, и меня пробивает озноб. Я в принципе не люблю больницы, а тут вообще непонятно, что происходит. Я все еще наивно полагаю, что вдруг там окажется другой Павел Голубев, но чуда не происходит. В палате, с землистым цветом лица, лежит мой Паша. Его потряхивает и он почти не может говорить. Еле сфокусировавшись на мне глазами, произносит что-то похожее на «Прости». После чего я резко разворачиваюсь и покидаю палату. На меня накатывает тошнота, меня буквально трясет от омерзения. Как такое вообще возможно?
Фу! Это просто днище! Мерзко и гадко. Пока двигаюсь тенью в обратном направлении за Валентиной, соображаю. Звоночки были. Были, да. Он пропадал на несколько дней, родители были мне очень рады, что сын пристроен в хорошие руки, он сидел дома и ни с кем не общался. Да. Конечно. Все так и есть. Завтра же позвоню его маме, с которой мы обменялись номерами. Пусть забирают сыночку. Это не моя война.
Он перешагнул точку невозврата и нам вместе не по пути.
Глава 37. Софья
– Он мне сразу не понравился! – крепко обнимает меня папа.
Мы стоим на улице, пошел мелкий снег, но тепло. Решаем немного прогуляться по ночному Петербургу и поговорить.
– Но почему ты мне ничего не сказал? – шмыгаю носом.
– А что я тебе скажу? Софа, брось каку? Ты еще слишком молодая и не разбираешься в людях.
Я молчу. Согласна с каждым его словом.
– А как ты понял, что с ним что-то не так?
– Вообще, это Катя мне сказала. У меня не такой большой опыт общения с зависимыми. А вот Катя, работая с поварами, часто с такими встречалась по первости. Это такая ниша, где, как правило, работают зависимые люди. На приличную работу их не берут. А роллы катать или пиццу, почему бы нет? Но у нас таких нет в ресторане. Ни одного. Можно верить в то, что они вылечатся, но статистика печальная. Мало кому удается выбраться. Это билет в один конец.
Я пораженно молчу. Я ошиблась. Но почему в этот раз мне гораздо легче, чем со Славой? С Пашей у нас тоже не было будущего. А теперь, и подавно.
– Ты обязательно встретишь хорошего парня, Соф. Даже не загоняйся по этому поводу!
– Я и не загоняюсь, пап. Просто хочется все и сразу!
Мы замечаем круглосуточную кофейню, где берем по стаканчику капучино и двигаемся дальше по величественным улицам северной столицы.
– Не хочу обидеть твою маму, Сонь, но я встретил настоящую любовь только в тридцать пять! Не торопись.
– Очень воодушевляюще! – прыскаю я. – Я так Старой Девой помру.
– Не помрешь. Ты такая красотка у меня выросла. Сегодня на свадьбе все слюной капали. Даже Ниночку затмила.
– Неправда, пап. Она прекрасна.
– Красивая, согласен. Но ты ярче в сто раз.
– Ты так говоришь, потому что я твоя дочь! – подхватываю папу под руку и трусь щекой о его плечо.
– И поэтому тоже! – смеется он и шутливо пихает меня в бок локтем.
– Почему вы не спали с Катей? Поздно ведь.
– Ой! – вздыхает родитель. – Нина Славе истерику закатила. Я не знаю причины, но чуть ли не босиком от него убежала. Он позвонил ее матери, искал. Оказалось, что Нина спряталась в соседнем подъезде и рыдала там. Гормоны беременные или что-то такое. Не знаю. В итоге, ее мать приехала к нам в отель. Она на свадьбе прилично выпила, и потом еще добавила, похоже. В общем, вылила на нас ушат дерьма, что мы плохого сына воспитали и скрылась в ночи. Катя расстроилась ужасно, плакала сильно. Я как мог ее успокаивал. В общем, ночка выдалась так себе. Хорошо, что дети с бабушкой в номере остались спать, иначе, сумасшедшая бы их перепугала.
– Чиканутое семейство!
– Сердцу не прикажешь, малышка! – смеется папа. – Слава богу, Катенька отходчивая. Мы с ней поговорили, я ее успокоил. Она прекрасная мама. Заботливая и понимающая. Нина со Славой помирились, она позвонила, извинилась за свою мать. Все нормально. Едем дальше.
Я пораженно качаю головой. Действительно, сколько событий за одну ночь.
– Все будет хорошо! – продолжает он. – Как там мать?
– Как обычно! – пожимаю плечами. – Качели эмоциональные. То веселая и добрая, то проклятия изрыгает. Из-за Славы получили по первое число. Предательницей нас с Сеней назвала.
– Оля в своем репертуаре! – тихо смеется папа.
– Я ведь не стану такой, когда постарею?
– Нет. Не станешь, мое солнце. Даже не переживай!
Мы еще долго гуляем с ним, а потом возвращаемся в отель. Я просыпаюсь ближе к двенадцати. Разумеется, завтрак я благополучно проспала, но меня это не сильно расстраивает. Билеты на «Сапсан» оформлены на пять вечера, а у папы самолет вылетает в семь.
Потянувшись, я с неудовольствием припоминаю события прошедшей ночи. В телефоне обнаруживаю сообщение от Паши.
– Прости меня. Я был в завязке почти год. Не сдержался, сорвался. Собери мои вещи в чемодан и оставь на ресепшен, пожалуйста. Родители заберут. Будь счастлива.
Я на три раза перечитываю сообщение и ничего не отвечаю. Молча собираю его вещи, аккуратно укладывая, а затем блокирую номер и удаляю без тени сожаления.
Поздним вечером мы с Сенькой возвращаемся в Москву. Разумеется, он в шоке от новостей, и всю дорогу донимает меня расспросами, от которых даже начинает болеть голова.
Мама встречает нас с горячим ужином и распростертыми объятиями. Видимо, опять Адольф сменил гнев на милость. Биполярочка в действии.
От запаха наваристых щей желудок жалобно урчит. Я ужасно голодная. Мама разошлась, приготовив на второе мясные зразы с картофелем. Разумеется, она ждет новостей и подробный отчет со свадьбы.
Налопавшись до отвала, я показываю ей фото на телефоне. Она восхищается моим образом и Сенькой. Фотографии молодоженов и папы с Катей не комментирует.