– Что-то ты совсем меня запутал…
– Хотя в прошлом я был мэром, а сейчас занимаю пост зампредседателя постоянного комитета СНП, я не могу всего этого сказать своему окружению, а если даже и скажу, мои слова примут в штыки. Но, дорогая моя дочь, поскольку среди простых, заурядных людей ты все же оказалась в числе счастливчиков, я надеюсь, что ты постараешься стать хорошим человеком. Ты должна убедить меня и маму-директора, что в Китае есть хороший человек, и это – наша дочь, ты просто обязана стать таким человеком. Оставаться хорошим человеком на протяжении всей жизни – тоже успех. Для этого не требуются ни вложений, ни таланта… Ну теперь-то ты поняла?
– Поняла, – произнесла я, хотя в душе думала о том, что никаких надежд в отношении меня отец уже не питает.
Это снова меня огорчило.
– Ну, если и правда поняла, тогда поцелуй папочку.
Он подставил мне щеку, и я совершенно серьезно наградила его поцелуем за то, что он сказал правду. После этого разговора я в который раз почувствовала, что жить простой, заурядной жизнью это и правда моя судьба.
Почему отец постоянно использовал в своей речи сразу два слова: «заурядный» и «простой»? Я продолжала про это думать даже в кровати, пока наконец не поняла: эти слова и правда имели разные значения. Под заурядным человеком имелся в виду человек, не обладающий особыми способностями, или тот, кто, получив какую-то специальность, ничего особого не добился; ну а слово «простой» в данном контексте указывало на связь человека с деньгами. Мне судьбой было предопределено, что богатой я не стану. Я даже не имею серьезной недвижимости, и помимо небольших сбережений, вложенных в два небольших магазина, у меня ничего нет. И я, и Ли Цзюань имели одинаковые стартовые условия. Цзюань тоже была простой, но, по сравнению со мной, обладала особой деловой хваткой, что недавно и доказала. Тогда можно ли сказать, что я зауряднее, чем Ли Цзюань? Нас отличало то, что родственники Цзюань надеялись, что она постепенно станет незаурядной, даже я, как подруга, всегда ее подбадривала, желая, чтобы она поскорее выбилась в люди. Она и сама лезла из кожи вон ради того, чтобы добиться успеха, зачастую забывая о том, что у нее лишь одна почка. Цзюань – хороший человек, поэтому никто не читает ей лекций на тему о хороших людях, единственное, что ей нужно, так это оставаться собой.
Мне же, мало того что я и так была заурядной и простой, пришлось выслушать наставления отца, чтобы я на всю жизнь запомнила следующее: пусть я и заурядна, но не совсем, пусть и проста, но не совсем, а все благодаря тому, что мой отец раньше был мэром, приемная мать – выдающейся личностью, чье имя вписано в историю уездного центра; да и сама я, пусть и косвенно, имела знакомство со знаменитыми семьями этого городка. Следуя логике отца, попав в круг редких счастливчиков, я, будучи заурядной и простой, должна была постараться стать хорошим человеком. Как бы то ни было, а эти наставления я восприняла как требование, которое он предъявлял мне от лица общества. Ясно было и то, что он как человек незаурядный и непростой имел перед этим обществом своего рода долг и нес за меня ответственность.
Итак, заурядная и простая я в то же время принадлежала к редким счастливчикам – отсюда следовало, что я должна стать хорошим человеком, если же такой сознательности мне не хватит, это будет означать, что я недостойна выпавшей на мою долю удачи.
Но в чем именно заключалась эта самая «хорошесть» заурядного, простого человека? Честно говоря, я никогда над этим не задумывалась, если не сказать вообще не думала.
Вот Ли Цзюань никогда не терзалась такими неприятными вопросами, почему у меня не получается?
Цзюань всю жизнь вела себя только так, как хотелось именно ей, думаю, что у меня тоже имелось такое право.
Подумав об этом, я возмутилась поведением отца – интересно, стал бы он сейчас так терпеливо меня поучать, если бы я училась в магистратуре одного из ведущих вузов? Не потому ли, что я и правда являлась заурядной и простой, единственное, чего он от меня ожидал, было то, что я стану хорошим человеком?
Невольно я вспомнила изречение Конфуция: «В пятьдесят лет я познал волю Неба».
Но я познала волю Неба всего в двадцать четыре. Было в этом что-то жестокое. Ну раз так, значит, так, пусть я и заурядная, но я буду усердно работать, пусть я простая, но я буду радоваться тому, что есть, и примирюсь с судьбой, с которой у нас будут такие же отношения, как у человека с его тенью.
…
Во сне я увидела, как надо мной летает разноцветная бабочка. Махая крылышками, она становилась все больше, пока не превратилась в маленького ангела, только его крылышки по-прежнему оставались как у бабочки – разноцветные и прозрачные, они ярко переливались на солнце, словно стеклышки. Ангел стал расти, и скоро я узнала в нем маму-директора.
– Мама, я заурядная и простая, но ничего не могу с этим поделать, пожалуйста, не сердись на меня… – сказала я.
Взяв мое лицо в обе руки, мама-директор нежно поцеловала меня в лоб.
– Знаю, мама все знает, – произнесла она, – быть заурядным – не ошибка, быть простым – не грех, жизнь каждого человека – это не более чем обычное явление природы, главное, чтобы тебе это было в удовольствие, и тогда мама за тебя порадуется.
– Но папа требует от меня стать хорошим человеком, и я в тупике, поскольку не знаю, что именно делает человека хорошим, – ответила я.
– Моя дочь уже стала хорошим человеком, – произнесла мама.
…
На следующее утро отец, едва увидав меня, сказал:
– Похоже, моя дочка как следует отдохнула и теперь полна бодрости и энергии!
Церемония открытия встречи прошла торжественно и гладко. Ее вел