– Не знаю такую, гони ее взашей!
С этими словами мы принялись выталкивать ее на улицу, она же хихикнула и прямо со своей собачкой проскользнула внутрь, прячась между полок. Собачка подняла возмущенный лай, из-за чего лежавший на подоконнике Малыш от испуга драпанул на второй этаж и теперь пялился на собаку сверху, встопорщив усы и выпучив глаза.
Чтобы унять создавшийся переполох, я закричала:
– Передышка, передышка, надо отдышаться, давайте уже присядем.
Тогда Цзюань повесила на двери магазина табличку «Перерыв», закрыла его на ключ и, сделав реверанс, пригласила Цяньцянь в нашу спальню.
Цяньцянь, глянув наверх, нахмурилась и сказала:
– Еще наверх залезать, ну уж нет. Я просто хотела сказать, что очень рада вас найти, у меня еще дела, так что надо бежать.
Она присела прямо на ведущих в спальню ступеньках. Ее собачонка, оскалившись, продолжала громко лаять. Чтобы как-то ее успокоить, Цзюань срезала для нее сосиску, но вместо того, чтобы принять угощение, та разозлилась пуще прежнего.
– Она такое не ест, – произнесла Цяньцянь, – она даже собачий корм не ест, подавай только импортные консервы.
– Ах ты паршивка! – прикинулась сердитой Цзюань. – Тогда успокой ее сама, пока я не вышвырнула ее отсюда за хвост!
Цяньцянь вынула из сумочки какое-то лакомство, засунула собачке в рот, и та наконец замолчала. Цяньцянь пояснила, что и это лакомство было импортным.
Цзюань протянула было руку с сосиской Малышу, но тот так перепугался, что спрятался от нас подальше.
– Ну раз никто не хочет, тогда съем сама, все равно уже вскрыла, чего добру пропадать.
С этими словами Цзюань с удовольствием принялась уплетать сосиску.
Я взяла с полки пару пластиковых табуреточек, поставила их прямо напротив Цяньцянь, после чего мы с Цзюань присели, чтобы наконец поговорить с подругой.
Цяньцянь рассказала, что почти год провела в разных странах Европы и лишь недавно вернулась в Шэньчжэнь. С тех пор она где только могла расспрашивала о нашем местонахождении и в итоге случайно нашла нас здесь.
Несколько раз меня так и подмывало спросить, как поживает ее ребенок, как она чувствует себя в роли матери, нашла ли она работу, однако всякий раз мне мешала Цзюань, которая принималась покашливать, стараясь пресечь мое любопытство.
Цяньцянь предложила, чтобы в воскресенье мы вместе провели целый день. Цзюань сказала, что все вместе мы можем провести час или два, тратить на развлечения целый день было жалко, поскольку это существенно влияет на прибыль.
– И не стыдно тебе такое говорить? – рассердилась Цяньцянь. – А как же наша дружба? Неужели дневная прибыль от вашей затрапезной лавочки стоит больше? Какая у вас выручка за день? Я все возмещу.
Цзюань было неприятно слышать такие слова, она немного смутилась.
Испугавшись, как бы между ними не произошло стычки, я поспешила принять приглашение.
– Ну, я пошла, – сказала Цяньцянь. Она ушла так же внезапно, как и появилась; прежде чем ступить за порог, она успела вынуть маленькое зеркальце и поправить макияж. Наблюдая, как она садится в красный спорткар, Цзюань сняла с ручки двери табличку «Перерыв».
Когда машина отъехала подальше, мы вернулись в магазин.
– Ты поняла, почему я несколько раз тебя обрывала? – спросила Цзюань.
– Сначала нет, но теперь поняла, – ответила я.
– Думаешь, она по-прежнему жена Лю Чжу?
– Наверное… уже нет.
– Да какой там наверное, совершенно точно нет!
– Но… мы же все равно должны относиться к ней как к сестре.
– Думаешь, она все еще та же Цяньцянь, которую мы знали?
– Немного… изменилась…
– Немного изменилась? Помнишь, я как-то говорила, что она та еще авантюристка?
– Помню.
– В отличие от тебя, я ее насквозь вижу. Она из тех, кто добивается чего хочет любой ценой. Она не будет сидеть сложа руки, у нее голова работает что надо.
– Я ей не завидую…
– Намекаешь на то, что ей завидую я?
– Я вообще не имела это в виду. Цзюань, прекрати все переиначивать. Я всего лишь хочу сказать, что ее сегодняшнее появление говорит о том, что она все еще считает нас своими подругами. Ты все-таки не хочешь принять ее приглашение, которое я уже подтвердила?
– Думаю, если ближе к делу мы найдем какой-нибудь предлог и откажемся, то ничего страшного не произойдет…
– А я против!
– Ну хорошо-хорошо, не кипятись, только дай слово, что не будешь снова задавать ей все эти вопросы. Если только она сама не поднимет эту тему, ни о чем лишнем не спрашивай. А если начнет, мы просто будем слушать безо всяких там комментариев!
– Слушаюсь!
– И еще, ты должна четко понимать: когда кто-то из друзей становится знатным и богатым, в то время как тебя не постигла та же участь, лучше сразу разойтись в разные стороны!
– С этим я в принципе согласна.
После этого разговора все последующие дни мы с Цзюань больше о Цяньцянь не говорили ни слова. Мы обе боялись, что можем из-за нее поссориться.
В воскресенье перед приездом Цяньцянь мы облачились в свои лучшие наряды и сделали легкий макияж.
Я делала это ради приличия, а также из уважения к нашим прежним теплым отношениям.
А вот Цзюань, похоже, делала это, заботясь о собственном имидже.
– Все девушки умеют наряжаться и краситься, нельзя, чтобы на фоне Цяньцянь мы выглядели страшилами! – сказала она.
– Кончай так говорить! – И я легонько шлепнула ее.
На сей раз Цяньцянь пришла без собачки и, к нашему удивлению, безо всякого макияжа, она явно хотела, чтобы нам с ней было комфортно. Мало того что она пришла ненакрашенная, так еще и в обычной одежде. Все это и правда согрело мне сердце. Кожа на лице у Цяньцянь выглядела настолько нежной, что ее хотелось сравнить с очищенным яйцом или гладким, словно лед, нефритом. Кожу на ее изящных ручках мне разглядеть не удалось, потому как их закрывали белоснежные шелковые перчатки, но предполагаю, что руки у нее были не менее ухоженные и нежные.
Я машинально опустила голову и украдкой посмотрела на собственные руки. Из-за того, что целыми днями я перемещала по полкам товары и попутно наводила чистоту, мои руки не просто огрубели, но еще и покрылись мозолями.
Я заметила, что на меня, многозначительно улыбаясь, посмотрела Цзюань.
– Чего лыбишься? – смутившись, тихо спросила я.
– А что, в этой машине нельзя и поулыбаться?
Сказав это, она легонько взяла мою руку в свою и уставилась в окно.
– Ну как вам мое лицо, побелело с тех пор, как мы вместе трудились на кухне? – спросила Цяньцянь.
– Вот-вот превратишься в Белоснежку, – ответила Цзюань.
Цяньцянь рассказала, что за границей колола себе какое-то лекарство,