Великий болтун тут окончательно заболтался. Французы сначала ударились в якобинский террор, а закончили 18 брюмера 1799 г.
За Керенским выступал Колчак. Ну а затем министр и адмирал отправились в порт, где их ждали четыре миноносца. Затем Керенский устроил тур по Севастополю. Посетил линкор «Георгий Победоносец», возложил Георгиевский крест на могилу лейтенанта Шмидта и т. п.
На настроения моряков-черноморцев, безусловно, влияло не только «шоу» адмирала Колчака, но и общая военная обстановка. В отличие от Балтики, на Чёрном море все классы кораблей, включая подводные лодки, эсминцы и миноносцы, эпизодически вели боевые действия. Черноморский флот имел как минимум четырёхкратный перевес над германско-турецкими силами.
Спору нет, морская служба везде нелегка. Но бытовые условия моряков-черноморцев были несравнимо лучшие, чем на Балтийском флоте.
Очередной пропагандистской акцией Временного правительства стала массовая отправка политкаторжан в Крым. Так, в Ялту в апреле – мае 1917 г. прибыло свыше 130 бывших политзаключенных. Из них 116 разместили в Ливадийском дворце, а остальных – в санатории «Гнездышко» в Алупке.
Специальный санаторий для политзаключенных был создан в Евпатории. Среди прочих там в мае 1917 г. отдыхала террористка каторжанка Фанни Каплан. Кстати, там она закрутила роман с… Дмитрием Ильичом Ульяновым. Эх, упустила Фанни такую родню, и опять террором занялась!
Естественно, бывшие политзаключенные занимались не только лечением и любовью, но и всеми силами лезли в политическую борьбу на полуострове.
Мало того, все партии слали в Крым из Петрограда своих эмиссаров. Так, в мае 1917 г. в Крым заявилась «бабушка русской революции» Екатерина Брешко-Брешковская. Что она сделала конкретно для революции, я так и не понял. Она постоянно куда-то ходила, с кем-то судилась. В 1874 г. Брешко-Брешковская «ходила в народ», потом к эсеру Гершуни, потом к Азефу, ну а в 1917 г. влюбилась в Керенского. Царские власти её периодически арестовывали, отправляли на каторгу, потом она надоела, и её просто сослали.
Керенский решил сделать из Брешко-Брешковской кумира для русского народа и оплот Временного правительства. Из ссылки «бабушку» привез специальный поезд. Керенский поселил её в Зимнем дворце, и оттуда она периодически отправлялась на гастроли славословить в честь Керенского и Временного правительства.
И вот Брешко-Брешковская отправляется в командировку в Крым в царском поезде. Там её поселили в Ливадии.
В начале июня из Петрограда в Севастополь прибыл «матрос» Баткин. На самом деле Федор Иванович по национальности еврей, никогда не служил во флоте, а лишь носил морскую форму, дабы быть ближе к массам. Он также ратовал за поддержку Временного правительства. Позже «революционный матрос» Баткин станет «штатным агитатором» у Корнилова, а затем у Деникина.
Естественно, слали в Крым агитаторов и большевики. Так, в мае 1917 г. в Евпаторию прибыли большевики Станислав Новосельский и Жан Миллер, а в Севастополь – Надежда Островская. Несколько позже в Симферополь прибыл Юрий Гавен.
Ну а чтобы не возвращаться к жизни Дмитрия Ильича Ульянова в дооктябрьский период, скажу, что в 1914 г. он был мобилизован и ходил в форме царского офицера. Дмитрий любил фотографироваться в форме с саблей на боку. Сохранилось и фото, снятое летом 1917 г. в Севастополе: Ульянов в форме с погонами и орденом Св. Анны на груди. Попробовал бы он в таком виде погулять по Петрограду – солдаты сорвали бы и погоны, и орден.
Между тем морской министр приказом № 125 от 16 апреля 1917 г. ввел новую морскую форму. В частности, адмирал Колчак по этому приказу носил чёрную тужурку и синий китель без погон. На рукавах две пятиконечные звездочки – вице-адмирал, и ещё одна звездочка на фуражке.
Такая адмиральская униформа хорошо известна нашим историкам. Однако либералы-фальсификаторы в фильме «Адмирал» не пожелали показать Колчака со звездой на фуражке и без погон. Посему красавец Хабенский летом 1917 г. щеголяет в каком-то фантастическом мундире с погонами.
В революционном угаре кадеты и эсеры ринулись сносить памятники. Бульварная газета «Московский листок» наставляла: «Каждый царский памятник по существу своему контрреволюционен. Для упрочения нового строя их необходимо снести до основания».
19 апреля толпа взяла в осаду памятник Александру III в Феодосии. Он был обклеен полотнищами с надписями «Позор Феодосии». 21 июня у памятника «снова собралась громадная толпа матросов и солдат и потребовала снять памятник». Местный Совет согласился, попросив лишь подождать конца «подготовительных работ». «Но 22 июня матросы и солдаты… сами взялись за работу и сняли фигуру».
В Бахчисарае солдаты севастопольского гарнизона разрушили памятник 300-летию дома Романовых.
В Городском саду в Симферополе около скульптурного монумента Екатерине II состоялся большой митинг, после которого разгоряченная толпа попыталась опрокинуть «ненавистную императрицу», и только усилиями некоторых «благоразумных» ораторов акт вандализма удалось предотвратить.
Екатерине II удалось простоять ещё 4 года, её памятник был демонтирован в январе – мае 1921 г. А на освободившемся постаменте поставили пролетария, разбивающего молотом оковы.
Пройдет ещё 90 лет, и коммунисты вместе с русскими националистами будут ставить в Крыму памятники Екатерине II, а украинские либералы и националисты будут пытаться их разрушить.
В России крушить памятники в 1917 г. начали кадеты и либералы, а большевики занялись этим не ранее, чем через 9 месяцев.
Глава 2. Севастополь – анархисты и большевики
Уже в июне 1917 г. на кораблях Черноморского флота начались случаи открытого неповиновения командирам. Так, на эсминце «Жаркий» в начале июня команда отказалась выполнять приказы командира Г.М. Веселого. А комиссия ЦИК предложила миноносцу «Жаркий»… «прекратить кампанию», то есть встать на прикол в Севастополе и более не участвовать в боевых действиях.
5—6 июня в Севастополе революционные матросы произвели аресты нескольких десятков офицеров. А затем было решено обыскать и обезоружить всех офицеров Черноморского флота.
Желая избежать кровопролития, адмирал Колчак издал приказ, немедленно переданный по радиотелегрфау: «Считаю постановление делегатского собрания об отобрании оружия у офицеров позорящим команду, офицеров, флот и меня. Считаю, что ни я один, ни офицеры ничем не вызвали подозрений в своей искренности и существовании тех или иных интересов, помимо русской военной силы. Призываю офицеров во избежание возможных эксцессов, добровольно подчиниться требованиям команд и отдать им все оружие».
В 17 часов того же дня, 6 июня, члены судового комитета флагманского броненосца «Георгий Победоносец» пришли в адмиральскую каюту и потребовали от Колчака сдать оружие. Тот выставил депутатов из своей каюты, затем вышел на палубу и выбросил за борт свою георгиевскую саблю с надписью «За храбрость», полученную за оборону Порт-Артура.
Александр Васильевич поступил мудро. На следующий день господа офицеры наняли водолазов, и те