Соседка только, с сумкой и букетом,
Кому-то понесла рождественский пирог.
Но всё бывает в этом чудном мире!
И в нём всегда так вольно чудесам.
Я поздравленье получил от вас в эфире,
Теперь мне жаль, что не решился сам
Вам написать, боясь смутить покой
И мирный ход домашнего досуга.
Как всё же хорошо хранить у сердца друга,
Который сам стучится к вам порой.
И другу милому я искренне желаю
Здоровья, счастья, денег и любви.
Ему я это всё с молитвой посылаю,
Да сбудутся скорей послания мои!
Виктор Романенко
Романенко Виктор Андреевич по образованию инженер-металлург, работает топ-менеджером.
Стихи пишет со школьных лет. Автор поэтического сборника «На крыльях мечты», в который вошли стихи, песни и поэма «Мы и Вселенная».
Первый снег
Первый снег по морозцу
К нам приходит в свой срок.
Пусть он молод и скромен,
Но по-зимнему строг.
Он по сути такой же,
Как и всякий другой.
Но и всё же, и всё же
Он заметно иной…
Он пушистей, милее.
Он пленительней всех!
Он как будто белее…
Он как будто не снег…
Он как что-то такое,
Что из ряда чудес…
Он как нечто святое,
Что приходит с небес…
Он к нам в гости – радушно
Мы выходим встречать.
И нисходит нам в души
От него благодать…
Александр Семенов
Заслуженный экономист Российской Федерации, кандидат экономических наук, член Российского союза писателей. Родился в деревне Большие Рымы Костромской области в 1946 году.
Публиковался в районных и областных газетах. За последние годы вышли его книги: «Возвращение», «Жизнь как жизнь», «Лжесвидетельница», «Анжела, Юлька и другие», «Ох, уж эти женщины», «Дачные страсти и не только».
Финалист национальной литературной премии «Писатель года» за 2019 и 2020 года. Его произведения включены в «Антологию русской прозы» за 2019 год.
Как я ходил славить Христа
Вечером перед Рождеством мы с женой всегда ставили на полку в прихожей вазы с конфетами, орехами и пятидесятирублёвыми монетами, чтобы одаривать приходящих поздравить нас с праздником. На этот раз поздравляющих чуть ли не до обеда не было. И только мы решили, что уже никто не придёт, и собрались убрать угощения, как в дверь позвонили. На пороге стояла одноклассница дочери с двумя мальчиками-погодками.
– Мы пришли Христа прославить и вас с праздником поздравить! – продекламировали они хором, а после короткой паузы мальчики скороговоркой от-тарабанили: – Маленький мальчик сел на диванчик, а диванчик хруп, подай, тётя, рубь.
Получив угощения, семейка ушла, забыв даже поблагодарить хозяев. А мне вдруг вспомнилось, как я в детстве ходил Христа славить.
Было это так в году пятьдесят седьмом или в пятьдесят девятом прошлого века, точно память не сохранила, да и не так важно это. За неделю до Рождества Христова мы, десяти- и двенадцатилетние пацаны, сколачивались в команды по четыре-пять человек и начинали готовиться. Собирались по вечерам у кого-нибудь в избе и проводили спевки настоящего рождественского псалма: «Рождество Твое Христе боже наш…» и так далее. Спевки эти были ежедневными, чтобы, войдя в избу к односельчанам, не сфальшивить или, не дай бог, не перепутать мудрёные и не очень понятные нам слова.
В ночь перед Рождеством спать всей командой ложились пораньше в чьей-то более просторной избе, чтобы встать часа в четыре утра, взбодриться холодной водицей из рукомойника. Ещё раз спеться и в час, когда деревенские бабы уже затопили печи и начали готовить еду для взрослой части семейства, которая часам к шести должна отправиться на лесные делянки или скотные дворы.
В этот раз всё было так же, как и в предыдущие годы. В пять часов утра мы дружно выскочили на морозную улицу и по заранее определённому маршруту отправились славить Христа.
Сбив с валенок снег у ступенек крыльца пучком прутьев некогда берёзового веника, стучали в дверь дома.
– Заходите! Не заперто! – отзывалась хозяйка.
Мы всей толпой вваливались в избу, снимали шапки и начинали петь песню, прославляющую Христа. Как только песня заканчивалась, хозяйка опускала в нашу котомку бублики, леденцовые конфетки в фантиках или головку сахара, а потом обязательно доставала из узелка монетку и клала её на ладонь одному из нас. Поблагодарив хозяйку за щедрые дары, мы бежали к другому дому, и так до конца улицы.
Но в этот раз в одном из домов что-то пошло не так. Мы, как обычно, старательно спели песню и ждали возвращения ушедшей в упечь хозяйки. Наконец, она принесла угощения, складывая их в нашу котомку, пристально посмотрела на меня каким-то недобрым взглядом и негромко сказала:
– Такие богачи, а ходите побираться. Постыдился бы.
Я опрометью выскочил из избы и, ничего не объясняя своим товарищам, побежал к своему дому. Жуткая обида душила меня, из глаз выкатывались слезинки и замерзали на щеках. В моей юной голове никак не укладывались сказанные в мой адрес злые слова. Всхлипывая, я шептал замёрзшими и, наверное, посиневшими губами: «Ведь мы не побираться ходили, а славить Христа и пожелать хозяевам дома здоровья, счастья и достатка, призвать к ним милость Божию…»
В тот момент я не мог осознать, что тётка Варвара сказала это из зависти, что наша большая дружная семья была сыта и обута, а её непутёвый муженёк, несмотря на хорошее здоровье, не хотел зарабатывать, чтобы одеть и обуть своих двоих малолетних дочурок. Однако – он постоянно наведывался к моему отцу (да и к другим мужикам), когда тот устраивал гулянку по возвращении со жгонки. Опрокидывал стопку за стопкой и во хмелю часто говорил:
– Рукастый ты мужик, Андрюха. Всё делать умеешь. А вот я – ничего не могу.
– Ты, Васька, не не умеешь, а просто не хочешь, – отвечал ему отец. – Пойми, Васька, нет слова «не могу», а есть слово «не хочу». Если мужик захочет, он всё сможет. Понял, чурбан неотёсаный?
– Понял, понял, Андрюха… Налей ещё стопочку…
С тех