И она к тебе ни разу не вернется,
Молока ей в блюдечко налей
И не разбуди в себе ревнивца.
Так ли важно, кто сидит в пруду,
Вычищен он будет без остатка,
Сами всё предложат и придут
В состоянье полного упадка.
И тогда уже наверняка
Облако станцует краковяк,
Шапочку сошьёт у скорняка,
Имя прочитав, не исковеркав.
И не потому, что улыбнулся
Просто незнакомый паренёк,
В полдень нерабочий обнулился,
В полночь обесточенным прилёг.
«Котики против насилия…»
Котики против насилия,
А мы построим Бастилию,
Чтобы там танцевать,
Прыгая на кроватях.
Я научусь курить,
Ты станешь носить рубашку
С длинными рукавами,
Завязанными узлом,
Бить мух и трогать букашку.
Секс – это зло.
К нам будут пускать посетителей,
Будут водить экскурсии —
Годами о нас в сети
Не утихают дискуссии.
И раз в году на парад,
Надев мундиры и кортики,
Мы выйдем с тобой за ограду,
Туда, где гуляют котики,
Туда, где молочные реки
Впадают в море спокойствия,
Где у всех человеков
Только полезные свойства.
«Снега говорение вовнутрь…»
Снега говорение вовнутрь,
Включенного света темнота.
Лёд, как не растаявший янтарь
С рыбьим жиром в бесполезном сне,
Где доисторический комар
Тоже пойман в чей-нибудь кулак.
Бог повсюду, где ему жужжат
Счётчики и набегают цифры.
После запятой неинтересно,
Нужно только целое число.
И вода молчит и закипает,
Сдерживаясь, чтобы не сказать.
«Партизан Приамурских из седла до утра не вылазит…»
Партизан Приамурских из седла до утра не вылазит,
Но с такою кредитной историей не занимают
Города и поселки, в которых никто не живёт,
Кроме тайных китайцев, они по подземным ходам
Ежедневно мигрируют, в бабочек не превращаясь.
А когда краснорыбица в реках бунтует
И ни царь, ни герой, ни медведица не остановят её,
Партизан пересядет на свой мотоцикл без коляски,
Чтобы мешками ловить перебежчиков, вспарывать брюхо,
Путать планы, служить беззаветно незнамо кому,
Лишь бы тигры не вырвались из пограничного сна
И слоны на ходулях, как тучи с дождём, ниоткуда
Не взялись, а в сбербанке еще пожалеют,
Под такие проценты никто еще мир не спасал
И стоваттную лампочку славы в подъезде не жёг.
«Ворон каркнул: невермайнд…»
Ворон каркнул: невермайнд!
Только сыр уже не выпал,
Снегом пахнет свежий тайд,
Мёдом – старенькая липа.
Ворон каркнул: неверленд.
Лисы бегают под ёлкой,
В суете бумажных лент
Шоколадный заяц ёкнул —
Вылупится из яйца
И захлопает крылами,
Вся в небесного отца,
Испуская лед и пламя,
Превращая в решето
Занавешенные окна.
Ворон каркнет невесть что,
Навсегда уже умолкнув.
«По небу летят ангелы с габаритными огнями…»
По небу летят ангелы с габаритными огнями,
По земле ходят демоны с карбидным дымом
Из чаши, где булькает игристое вино,
И вслух читают устав караульной службы.
Под серым небом есть каменный город,
А над ним деревянная олимпийская деревня,
Кто проштрафится, того и назначат
Дворником в детский сад на горе.
На милю вокруг все коты кастрированы,
Поэтому счастливы и славят хозяев,
А они, породистые петухи,
В полночь соревнуются с кукушками в счете.
Придет лиса и очарует всех,
Перехитрит смерть, украдет масло,
Брюхо у неё набито крепкой травой,
Глаза из пуговиц видят сквозь двери и стены.
Бог её придумал такой для нас,
Назначил на второй срок исполнять желания —
Их всего три, а четвёртому не бывать,
Пятое не выполнить, шестое забудется.
«Живые мертвецы сосут леденцы…»
Живые мертвецы сосут леденцы,
Пользуясь косметикой фирмы lush,
Их питает поле энергии ци,
Они не боятся грязи и луж.
Жажда общения, поиски тепла,
Плохая экология, гендерный вопрос,
Блондинка, что ждёт тебя за углом,
Брюнетка, которая пудрит нос.
А там, куда они все идут,
Замок стоит на высокой горе,
Блаженны страждущие, ибо обретут, —
Плотнику говорил моряк, —
Но будет большая утечка мозгов,
Уже построена великая стена
Вокруг города Новомосковск,
Вселенная разрушена, жизнь спасена.
«Мамонты глубокой заморозки…»
Мамонты глубокой заморозки,
Каменные яйца динозавров,
Где стояли русские березки
И белели кости комиссаров.
Бабочка покинет душный кокон,
Облако опять её косплеит,
И луны всевидящее око
С каждым днём становится теплее.
Где твой дом, к кому тебя подселят?
Лучик света режет пуповину,
И, не торопясь, в святые земли
Побредут печальные пингвины.
«Антенны на крышах домов как кресты…»
Антенны на крышах домов как кресты,
Теперь уже больше – простые тарелки.
Но что нам досталось с тарелок пустых?
На кладбище в Бэбске упрямые белки
Спустились с высот и конфетки жуют.
Быть может, и мы не поймали сигнала,
И смерть – это в праздничном небе салют,
И только? И только, но этого мало.
А двери пружина открыть не дает.
И что там внутри говорит телевизор,
Когда пролетает над ним самолёт, —
Что кончилось время, просрочена виза?
«Снег неохотно обнажает смысл…»
Снег неохотно обнажает смысл
В том, что казалось чистым и наивным.
Ручей хвостом махнул и мусор смыл
С высоким содержаньем кофеина.
Цветет, как будто бензобак пробит,
По лужам дети прыгают и гномы,
И если много сахара в крови,
На