А я в это время, презрительно скривив губы в «печоринском» нигилизме, думала про себя, что жизнь – довольно скучная штука… И всё-то я про неё знаю. И знаю всё наперёд. Тоска.
В окружающей среде между тем происходили интересные вещи. Наш дом начинал деление. Сначала одна из дальних спален отпочковалась в отдельную единицу жилья с кухонькой, прихожей и большой комнатой. Там поселилась семья смелянской старшей тётки в период их переселения в наш город. Был продан большой и уютный дом в Смеле, где когда-то познакомились мои папа и мама во время войны. Дом был выставлен на продажу и куплен мгновенно. А дом рядом с нами для тёти Даши с семьёй искали долго, поэтому и было принято решение сделать самостоятельную пристройку.
О, если бы мои родители знали, к каким последствиям приведёт это решение, ах, если бы знали!
Наконец-то дом был куплен, тётя и дядя с семьёй обосновались в небольшом домишке на самом берегу Днепра. И в том же году, зимой, мою красавицу двоюродную сестру Милку умыкнул из родительского дома, увёз от строгого отца-старовера «бандит» Гришка – будущий бизнесмен, вошедший в антологию бизнеса, зарождающегося на обломках коммунистического строя.
А наш отпочковавшийся «аппендикс» пустовал недолго: там поселилась семья папиной племянницы Сони с мужем Женей и дочкой Лизой. Я называла её тётей Соней, в силу возраста, хотя она была мне двоюродной сестрой, а её мужа – дядей Женей. Они приехали, демобилизовавшись из Кустаная, где дядя Женя служил в офицерском чине.
Как я любила их семью! До безумия. До маминой ревности. Я боготворила Соню! А она полюбила меня. Безгранично. До дочкиной ревности. На всю жизнь.
Кроме общего ребёнка – Лизы – в семье были две взрослые старшие дочери от первого дяди-Жениного брака, которых тётя Соня вырастила как своих дочерей.
Итак, во дворе народу прибывало.
– Соня, Ася, Сима, Лиза! – неизменно созывал своё семейство дядя Женя.
Мы смеялись и дразнили его этой его семейственностью. Милейший, тихий и скромный человек. Как он любил и боготворил свою супругу, намного младше его, как трогательно помогал ей во всём!
А она, великолепная хозяйка и кулинар от бога, готовила изумительные блюда еврейской кухни такого вкуса и качества, которых я никогда более не ела – ни до, ни после, даже из рук родителей.
Говорят, что этот уникальный кулинарный талант достался тёте Соне от её бабушки Ханы – моей бабушки по папиной линии. Из одной курицы – семь блюд; этот известный еврейский рецепт я обожала: наблюдать воочью, как тётя воплощает его в жизнь, как аккуратно, с любовью, готовит все эти блюда, как печёт вкуснейшие пирожные, рулеты и торты, какими запахами полнится кухня, когда над пищей колдуют её нежные руки…
Тётя не была красива в общечеловеческом смысле этого слова, по общепринятым канонам красоты: они с папкой были на одно лицо. Но для меня она была самой красивой на свете!
– Викочка! Что ты хочешь, чтобы я испекла?
– Наполеон! – следовал неизменный ответ.
– И ещё – медовик! И рулет! И ещё я хочу куриный холодец и шейку! («Шейка» – это нафаршированная чем-то немыслимо вкусным куриная кожа шеи, зашитая с двух сторон и запечённая в духовке).
Тётя Соня смеялась и усаживалась готовить. Она всё делала сидя, потому что была инвалидом: травма спины заковала её в вечный корсет. Затем все усаживались за стол и я, закрыв глаза от удовольствия, уплетала всю эту вкуснятину…
Эх, тётя Соня! Хоть бы на миг сейчас попасть бы мне за тот стол…
А на кирпичном заводе у папы назревали интересные события. Папа умудрился построить за счёт завода целую улицу для рабочих. Аккуратные домики с аккуратными палисадничками выросли на пустыре за городом. Те семьи, которые вселились в эти сказочные домики, боготворили папку и надумали назвать эту улицу его именем.
Что тут началось! Комиссии, расследования, попытки «сшить дело» следовали одна за другой. Всё это давно кануло в Лету, а я до сих пор помню перевёрнутое папкино лицо. Да, мой дорогой! За добро надо отвечать! Инициатива наказуема…
Семья очень переживала, хотя ни для кого не было секретом, что папа никогда «не взял и гвоздя» от государства без оплаты с квитанцией. Прошёл в своё время школу сталински х застенков. Короче, ничего криминального не изыскали. Только пожурили:
– Думай в следующий раз крепко, прежде чем улицы для рабочих строить! Что же это будет, если каждый тут начнёт?..
Но директорствовать на кирпичном заводе у папки настроение пропало. А тут, кстати, и приглашение подоспело перейти на должность замдиректора местной табачной фабрики – гордости городской промышленности. Недолго думая, собрал мой Янчик всех своих сослуживцев и перебрался всем кагалом на новое место работы.
Почему всем кагалом? Поясню. Папа давно занимался реабилитацией трудных подростков или же попавших в тюрьму по молодости юношей. Когда такие молодые люди с трудной судьбой оказывались на свободе, шансы быть принятыми на хорошую работу у них были минимальны. Папа брал их на работу, присматривался, устраивал им жильё в общежитии завода, был на их свадьбах посажённым отцом… Сколько таких «названных братьев» разбросано у меня по белому свету!
Когда пришло время оставить кирпичный завод, все сотрудники, не рассуждая, ушли вслед за папкой на новое место, а в нашем доме появилось «общежитие» для ещё не устроенных бывших зэков. Мама их боялась, а я нет. Случалось, и обворовывали… Но это были единичные случаи.
– Соня, Ася, Сима, Лиза! – звал дядя Женя, приглашая к огромному, накрытому в саду столу своих домочадцев.
– Вика, Маша, Валерка, пацаны! – звал папка свою команду.
И все усаживались за стол с вкуснейшей стряпнёй, а там, глядишь, скрипнула калитка – гости на пороге… А вот и утка в яблоках в середине стола, уставленного холодцом, салатами, колбасами и прочей отменной снедью.
А вот и первые крупные украинские звёзды на темнеющем быстро небе. А там и до песен недалеко:
Тобi зозуля на веснi
кувала щастя, а мєнi
вороння крякало сумнє:
забудь мєнє…
Юлия Иншакова
Родилась в г. Ельце Липецкой обл. Окончила филологический факультет Елецкого государственного университета имени И.А. Бунина. Кандидат филологических наук, доцент. Приоритетные темы исследования – русская история и культура,