– А другие генералы и маршалы скромнее?
– Скромнее. Пёрли из Германии все. Ну, если не все, то многие. Помаленьку – солдаты. Что-то там сунул в свой вещмешок. Офицеры – побольше. Но тоже не все. Не все. А по-крупному – и генералы, и маршалы. Наперегонки. Кто больше. Чего там. Но всё равно значительно скромнее, чем он.
– Да, Лев Захарович, что делать, не всегда герои святы.
– Совершенно верно. Поэтому в будущем мы будем считать Жукова героем, опустив глаза от стыда. В конце концов, он принёс нам победу вместе с теми, кто положил свои жизни во имя этой самой победы, не взяв себе ничего. А может быть, пройдёт лет двести или того меньше, и Жукова, глядишь, канонизируют, как некогда Невского, за то, что он приводил татар в Новгород, когда новгородцы изгнали его, а выиграл одну только драку на крохотном Чудском озере, что не идет ни в какое сравнение ни с одним из сражений Великой Отечественной войны.
– Товарищи генералы, врач приехал, – подала голос Елизавета Абрамовна.
– Да-да, я готов. Ну, ты не отпускай Ивана Леонтьевича, устрой его поудобнее, у нас с ним предстоит большая работа, нам надо с ним ещё о многом поговорить.
– Идёмте, Иван Леонтьевич.
10
Ночью Иван проснулся от какого-то движения и приглушённых разговоров. Но из комнаты выходить не стал. Через какое-то время наступила тишина. И утром проснулся в полной тишине. Долго лежал. Поднялся только тогда, когда за окном рассвело. С удивлением обнаружил себя в пустой от хозяев квартире. Через час появилась хозяйка.
– Здравствуйте, Иван Леонтьевич.
– Здравствуйте, Елизавета Абрамовна. А где Лев Захарович?
– В морге.
Иван оторопел и глянул на отрывной настенный календарь. 13 февраля.
– Печально. Неожиданно. Не вовремя. Жаль. Примите мои соболезнования. Я не останусь. Тут сейчас набегут всякие деятели. Сейчас же поеду на вокзал. Постараюсь купить билет на ближайший поезд. Моё присутствие здесь может вызвать массу ненужных вопросов не только ко мне, но и к вам. Тем более что мой вид, увы, не самый презентабельный. Мало того что посторонний, так ещё с подбитым глазом. Спасибо вам за гостеприимство.
Иван собрался и уехал на Казанский вокзал. Занял очередь в кассу. Удалось купить билет только на конец недели. Из сообщения по радио узнал, что урну с прахом Льва Захаровича замуровали в Кремлёвской стене. Поэтому за несколько часов до отправления поезда пришёл на Красную площадь. К месту захоронения Ивана не пропустили. Сказали, что проход к стене – только через посещение Мавзолея. Выстоял очередь. Прошёл через Мавзолей. На выходе вместе со всеми посетителями пошёл вдоль Кремлёвской стены. Увидел Елизавету Абрамовну. Остановился. Поздоровался.
– Здравствуйте, Иван Леонтьевич. Вы не уехали? Ваш глаз уже почти в норме. Вам, наверное, не удалось купить билет?
– Купил на сегодня. Через два часа отправление. А кто это рядом? Какой-то Александр Илларионович Ефремов. Сорок семь лет. Совсем молодой. Два года назад помер. Генерал?
– Да, это бывший заместитель председателя правительства и министр тяжёлого машиностроения. В войну многие ответственные работники наркоматов были генералами. Я, правда, не помню, но и он, наверное, тоже. Ну, идёмте. Меня вы уже не проводите. Давайте хоть я вас до метро провожу.
Они прошли по Никольской до площади Дзержинского.
– Ну, до свидания, Иван Леонтьевич. Счастливого вам пути.
– До свидания.
– Будете в Москве, звоните.
– До свидания. Здоровья вам и долгих лет жизни. Спасибо.
Простились. Иван спустился в метро. Через час с небольшим погрузился в поезд и отбыл на Дальний Восток. В дороге все попутчики говорили о бывшем наркоме и министре. Обсуждали его смерть. Многие не знали о том, что последние четыре года он тяжело болел. Иван поддерживал разговор как мог. Но ничем не выдал своего личного знакомства с ним. Одни ругали его на чём свет стоит, не стесняясь выражений. Другие хоть и осуждали его, но сдержанно, даже с пониманием. Но ни один не высказал сожаления по поводу смерти. А в пути опять подсаживались калеки-фронтовики – кто с гармошкой, а кто просто с шапкой за подаянием. Перед Владивостоком в поезд вошли пограничники и устроили проверку документов. Это было неожиданно, выглядело странным, и Буров пережил полчаса тревоги. Но проверка прошла благополучно. Наконец-то поезд остановился у старого из красного кирпича Владивостокского вокзала. В порту Иван купил билет на пароход. Пятого марта спустился по трапу на причал порта. И тотчас город Холмск наполнился гудками пароходов и паровозов. Иван спросил первого попавшегося прохожего:
– Прошу прощенья, земляк, а что случилось в городе?
– Сталин помер.
На следующий день Иван приступил к основной своей работе в депо. Вечерами приводил в порядок записи. Весной, как только пригрело и подсохло, приступил к строительству дома. Помогали ему соседи, жена и старшие дети. В начале осени семья справила новоселье, перебравшись из тесной японской фанзы на берегу моря. Дети росли, выходили замуж и женились. Иван ещё надеялся реализоваться как писатель. Писал, как говорят, в стол. Слово, данное Льву Захаровичу о тридцати пяти годах, не сдержал. Умер сам через двадцать три года после той московской эпопеи.
Власов Николай
Родился на Украине в 1932 году. С четырех лет в связи с призывом отца в Красную армию жил, учился, работал на Дальнем Востоке, в городе