Диктор ставропольского телеканала, заглядывая в бумажку, перечислял происшествия за день: сколько было изнасилований, краж и разбойных нападений.
– И еще раз вернемся к утренним новостям, – услышал Николя, заваривая себе кофе, как он и любил – с сахаром и молоком. – Трое студентов из Ставрополя были найдены мертвыми недалеко от хутора Волчье гнездо. По предварительным данным, их сожгли заживо, облив автомобиль бензином. Погибшие не имели шансов на спасение, так как их руки и ноги были обмотаны проволокой. Милиция подозревает, что в Ставрополье действует маньяк…
– Еще одно нераскрытое преступление, – подытожила Ула.
Камера показала крупным планом покореженный остов «Нивы». Чашка в руках Николя дрогнула. Но он смог ее удержать и выпил обжигающе бодрящий напиток.
– Повеселей тебе? – спросила бабушка, снимая платок. Она не любила ходить в платке среди родных. Надевала его только при официальных встречах.
Николя посмотрел на седые волосы Улы, аккуратно убранные в пучок на макушке, и кивнул:
– У меня все хорошо.
– Что на обед хочешь?
Просыпался аппетит.
– Сделай суп из баранины с чуреком, – попросил Николя.
Для этого блюда баранину следовало долго варить, добавляя в бульон соль и специи. Затем бульон смешивался с томатным пюре и украшался зеленью.
– Сделаю, – пообещала Ула. – Только барана надо зарезать. Отец болен, а брат твой опять пропал. И, может быть, надолго.
– Э, нет, – сразу отказался Николя. – Я резать не буду. Не умею.
– Кто же тебя попросит? – усмехнулась бабушка. – Придется мне самой!
Николя подумал, что в глазах близких он настоящее несчастье. Даже барана зарезать не может! После неудачи с курицей Татой его и не просили. Он скорей себе отрежет палец, чем убьет животное. При этом от мяса Николя не отказывался, если готовила Ула.
Иногда приходила мысль, что это мелкое предательство по отношению к животным: сам не убивает, но ест. Рождаясь, животные надеются, что обрели дом. Они радостно бегут навстречу, мычат, блеют, кудахчут, ласки просят, а их пускают под нож. Пусть не сразу, со временем. Жизнь жестока и несправедлива. Есть редкие счастливчики. Почему им везет – знает только Бог.
С бараном Уле помог русский сосед. Резали беднягу в сарае, куда Николя никогда не заходил, обходя «лобное место» – так он называл про себя место забоя – за версту. Бульон и впрямь получился наваристым, сытным. Отец ел и головой кивал, значит, особенно вкусно получилось, а Николя охватила грусть. Ула это заметила и сказала:
– Ты у нас сентиментальный. Пойми, родной, барашек не просто так умер, он стал частью тебя, на благо пошел…
И от ее слов, сказанных с нежностью и участием, угрызения совести пропали, и серебряная ложка замелькала, поднося ароматный бульон ко рту.
Вечером пришли вести из больницы: врач сказал, что Лиана остается на пару недель, так как ей нужен уход. Все расстроились, поскольку ждали ее к выходным.
– Может, раньше отпустят… Как малышка появится… – попыталась утешить родных Ула.
Отец поднялся в мансарду. Николя, оставив бабушку у телевизора, пошел в ванную комнату и там задремал. Под водой было приятно касаться себя и мечтать о странных вещах. Николя не мог понять, отчего в его голове играет музыка, словно, когда едва он засыпает, добрый волшебник меняет грампластинки на патефоне – и мелодии льются и льются, слова звучат и звучат, не мешая видеть через прикрытые веки калейдоскоп сновидений. Погружаясь в них, он помнил, что спит в ванной, положив голову на резиновую подушку серого цвета, а его тело омывает вода с густой белой пеной, вырывающейся из твердых шипучих конфетти.
Николя наблюдал солнечный свет в незнакомой комнате, где на полках от пола до потолка стояли книги. Высокий мраморный столик показался выбежавшему из клетки крысенку-альбиносу Фудзиямой. Он карабкался туда в надежде отыскать сладкие сухарики. Николя на миг почудилось, будто он знает этого крысенка. Крысенок совсем его не боялся, деловито забравшись на подставку для торта, где лежали остатки шоколадного кекса. Деревянные резные ножки столика представляли собой дорические колонны, а прямоугольная столешница была стилизована под своды греческого храма.
Кто-то появился в дверях и окликнул его:
– Николя!
В ушах звучала композиция Милен Фармер «Beyond My Control».
– Николя! – повторил кто-то.
Видение прерывалось плавно, Николя физически ощутил, как его сознание перемещается между отсеками сна, и, открыв глаза, улыбнулся. Вода в ванной остыла.
– Выходи, Николя. – Ула дергала дверь. – Эльдар приехал!
– Иду! Иду! – прокричал Николя, закутываясь в банный халат.
Старший брат привез подарок – настоящий компьютер. Монитор, процессор, мышка и даже коврик для мышки. Николя не мог поверить своему счастью.
– Это тебе, – сказал Король-Эльдар. – Тащи в свою комнату. Потом подключу интернет. А весной заберешь на хату в Ставрополь. Пригодится в учебе.
К семнадцати годам Николя познакомился с трудами Карлоса Кастанеды.
Книги были переведены на русский язык в самом начале девяностых, ходили по рукам в самиздате и попали в сельскую библиотеку от какого-то путешественника, заехавшего на лето порыбачить. До этого Николя читал классику, поэзию и отдавал предпочтение литературе гуманистического направления.
Перебирая машинописные листы об учении дона Хуана, Николя заинтересовался наркотическими веществами, способными открывать порталы в мир духов.
«Нужно только приручить «свое» растение, сродниться с ним», – решил Николя, собираясь в колледж.
Вместо одного детского голоса в доме теперь звучали два. Лиана приехала из роддома с малышкой. День рождения дочери Король-Эльдар не праздновал. Главное для кавказского мужчины – сыновья.
Грузовичок, который пригнал Гусь, должен был отвезти Николя в незнакомый город. Там ждали свобода и новая жизнь!
Не будет ежедневных проверок, ночевал ли он в своей комнате, с кем разговаривает, почему такой грустный, зачем покурил коноплю, заботливо выращенную в огороде, и теперь весело хохочет.
Отныне он будет сам по себе. Это ли не настоящее счастье?
Гусь помог снести компьютер по лестнице, погрузил коробки с вещами в кузов.
Книгу «Сто лет одиночества» и несколько текстов Карлоса Кастанеды Николя прихватил с собой, положив в пакет с порнофильмами, подаренными когда-то его старшей подругой Фросей.
На прощание Николя поцеловал в щеку старую Улу, потрепал по кудрявой головке племянника Тимура, доверчиво спрашивающего: «Когда мы пойдем играть в футбол?» – и, помахав рукой Лиане, прижимавшей к себе новорожденную девочку, названную в честь бабушки Уликой, закрыл дверь своего дома.
Вот и все.
Отправляясь в путь, Николя не подозревал, что в квартире, куда он прибудет, его ждет сюрприз. Одна комната была сдана Фросе. Старшая подруга пела в баре по ночам, а днем отсыпалась. В ее комнатке, выходящей на