Если в Дагестане или в соседней с Дагестаном Чечне при легком намеке на нетрадиционные ценности убивали в своей же семье без всякого оправдания и сожаления, то здесь, в Ставрополе, могли избить или покалечить. Жертв выманивали через сайты знакомств в уединенное место и нападали группами. Убийства случались нечасто.
Николя погряз в разврате и безделье. Это была праздная сомнительная жизнь юнца, рассказывая о которой взрослый человек чувствует неловкость. Сколько в его постели было мужчин, Николя не смог бы ответить наверняка. Пару раз туда попадали девушки – изящные, стройные, как он сам. Наутро их имена Николя вспомнить не мог, как ни пытался.
Брат звонил два раза в год, чтобы поздравить с днем рождения и спросить, как учеба. Ничего не понимая в процессе образования, поскольку сам никогда не учился, а документы для Николя выбил из директора школы, старший брат верил младшему на слово. Николя покуривал сладкие длинные сигареты и безбожно врал Королю.
Квартира-вертеп приобрела популярность у неработающей молодежи. Воришки и наркоторговцы, среди которых помимо натуралов были «темы»: лесбиянки, геи, бисексуалы и прочие – считали своей обителью данное место.
Соседи Николя частенько вызывали милицию, но стражи закона, едва услышав прозвище старшего брата, ретировались, пряча лица, а затем и вовсе перестали принимать вызовы по данному адресу.
Неизвестно, чем бы все это закончилось. Порой, немного придя в себя от дурмана, Николя стал всерьез задумываться о самоубийстве. Он специально купил острые лезвия, какими пользовались в середине ХХ века.
Николя представлял себе ванну, наполненную горячей водой. Можно выйти из тела, сбросить его, как поношенное платье, забыть обо всем, очиститься и уплыть по воздуху, подобно призрачному фрегату.
Задувая свечи на торте, где красовалось число «22», в кругу веселящихся, обкуренных, малознакомых людей, Николя твердо решил не праздновать двадцать три года.
«Я одинок, – подумал он. – Одинок и покинут. Никто не подскажет мне, как жить, и ничто не поднимет меня ввысь. Это может сделать только любовь, которую я не встречал, или смерть, которую можно позвать».
Ему вспомнилась Даша, пользовавшаяся популярностью в поселке, и его смешная влюбленность. Где она сейчас? В чьей постели? Кузнеца? Бандитов? Или, может быть, уехала покорять столицу?
В юности Даша мечтала о Москве:
– Ты еще обо мне услышишь! Я буду богата и знаменита!
Воспоминания о той ночи, когда его изнасиловали, Николя гнал от себя, как постыдную нелепость. Словно без тех мужчин он не догадался бы, что ему нравится, а что нет. Не раскрылся бы самому себе. И обманывал окружающих, как тысячи мужчин, живущих в браке с женщинами.
Более всего Николя тревожило отсутствие родной души рядом. Он находил любовь только в книгах и в стихах Лорки.
Эта черная полоса длилась до октября, пока не случился ураган.
Могучие деревья клонились к земле, ветер был такой силы, что никто из местных жителей не выходил на улицу. Машины исчезли с городских трасс, и только двое сумасшедших назначили встречу третьему.
С утра разгорелся скандал: компания требовала продолжения пирушки, а деньги закончились.
Кукушке не удалось никого обобрать. И тогда Клоп, любитель ролевых игр, внес предложение:
– Давайте возьмем взаймы! Трахался я на прошлой неделе со смазливым пареньком из Северо-Западного района. Он из семейки богачей.
По поводу займа это, конечно, была шутка: никто деньги не возвращал. Поэтому все радостно загалдели.
– Кто не боится молний и ветра? – спросил Клоп.
– Я не боюсь, – ответил Николя.
Какая разница, где погибнуть. Зачем трудиться и резать вены, когда разряд тока в миллион вольт легко может испепелить?
Ночью Николя случайно отыскал в интернете информацию о Даше. Видео с ее участием висело на сайте порнографического содержания. Даша действительно стала знаменита – в определенных кругах.
Парни поверх курток набросили дождевики – прозрачные клеенчатые плащи с капюшонами, и вышли под ливень с градом. Оставшиеся в квартире жильцы проводили их недоуменными взглядами.
Дверь подъезда захлопнулась за ними, и они оказались на улице, где ненастье так разыгралось, что казалось, на Ставрополь обрушилась кара небесная.
– Мы договорились встретиться на автобусной остановке, в двух километрах отсюда, – прокричал Клоп.
– А кто он? – спросил Николя.
– Сам не знаю, – ответил Клоп, сопя носом. У него были проблемы из-за употребления героина.
– Как это?! – удивился Николя.
Клоп пожал плечами:
– Так вышло, что с ним трахался один парень. Потом я трахался. Кроме имени, вообще ничего не знаю.
И опережая следующий вопрос, Клоп добавил:
– Его зовут Захар.
Взявшись за руки и пошатываясь, как матросы при сильной качке, Николя и Клоп шли вперед сквозь ураган.
Николя начинал жалеть, что вызвался сопровождать спутника. О чем думал Клоп, неизвестно, но судя по выражению лица, он сильно хотел спать и периодически стряхивал с себя сновидения, делая головой резкие движения, как собака, которую обрызгали из шланга ледяной водой.
Остановка была выкрашена в коричневый цвет и представляла собой прочный металлический каркас. Внутри стояла скамейка из железа, которая летом всегда была грязная, потому что хулиганы забирались на нее ногами, весной и осенью – мокрая, а зимой – обледеневшая. Никто там не сидел, а скамейка была как символ заботы государства о народе.
Цвет остановки особенно врезался в память Николя. Внутри их ждал парень в светло-зеленой куртке, не сочетающейся с ненастной погодой. Его прическа была небрежной, и Николя не мог понять, это от ветра или такая модная стрижка. Часть светлых кудрей падала на правую щеку, а слева волосы казались намного короче.
Когда они подошли ближе, парень, стоявший полубоком, повернулся к ним, и Николя увидел, что куртка на нем расстегнута, а под ней ярким пятном выделяется желтая майка с листком конопли.
– Захар, – сказал парень и протянул руку.
У него была белозубая улыбка и широкие скулы, какие бывают у сильных мужчин. Николя почувствовал, что сердце екнуло и покатилось, а он не в силах догнать его и поймать. Терпкий аромат духов, высокий рост, большие синие глаза и ямочка на подбородке не давали повода сомневаться в судьбоносном знакомстве.
Но Николя все прошляпил. Он застыл словно истукан, рассматривая Захара.
Пока Николя приходил в себя от неожиданной встречи, парни уже попрощались.
Очнулся он оттого, что Клоп стукнул его ногой в тяжелом ботинке и сказал:
– Пора, возвращаемся!
– Как?! – в ужасе вскричал Николя, к которому