В духовке Николя обнаружил шарлотку.
– Я обожаю готовить, – объяснил Захар, отодвигая стул, чтобы Николя мог присесть.
Новый день озаряли зажженные свечи, предвещая мгновения, когда никто не будет одинок.
Захар признался, что в свои девятнадцать имеет внушительный опыт отношений с мужчинами и с женщинами.
– Бисексуальность – это свобода. Но жить с девушкой под одной крышей я не готов, сейчас мне нужен парень.
Захар говорил спокойно, без всякого пафоса.
Николя, попробовав шарлотку, убедился, что перед ним отличный кулинар.
– Я искал себе пару, – словно читая его мысли, продолжил Захар.
Николя хотелось прыгать и кричать от радости. Красное вино со вкусом черной смородины пришлось весьма кстати. Он, сделав несколько глотков, не удержался от поцелуя, чтобы разделись терпкий сладкий вкус с любовником.
– Мы будем жить здесь. Мы будем жить вечно, – сказал Николя. – Твои родители ведь знают, что ты не такой, как все?
– Нет, – покачал головой Захар. – Они ничего не знают. Мои отношения не были настолько длительными, чтобы отец или мать что-то заподозрили. Обычные знакомства на сайте, короткие встречи. Но меня часто нет дома… Поэтому родные ни о чем не догадываются. Отца убьет известие, что я сплю с мужчинами.
– Моя семья тоже ничего не знает, – признался Николя, ощущая, как вино разогревает кровь. – Брату я рассказал о насилии, но тогда все случилось не по моей воле, а бабушка и отец и вовсе пребывают в неведении.
– А жена брата? – спросил Захар, сверкнув глазами. Он уже неплохо разбирался в родных Николя.
– Лиана? Ей некогда. Заботы по дому, дети… В строгой татарской семье она о таком и не слышала. А у нас в Дагестане геев забивают до смерти.
– Здесь тоже несладко, – заметил Захар. – Я родился и вырос в Ставрополе. Отец – полковник. Мать – врач. Считается, что наша семья достаточно влиятельна. Отец настаивал, чтобы я шел в армию и делал карьеру военного, но я не хочу.
– Чем увлекаешься? – спросил Николя и добавил: – Я читаю книги и по возможности избегаю людей.
– Меня с детства готовили к военной службе. Карате, прыжки с парашютом. Ты знаешь, сколько у меня прыжков? Двести одиннадцать. Первый раз я думал, что потеряю сознание, но отец лично выпихнул меня из кукурузника, отвесив крепкую оплеуху. Я хватался за него и умолял этого не делать.
– Но он бросил?
– Да. Когда я приземлился, отец нашел меня и влепил пощечину. Ему было стыдно, что я испугался. Таким был мой первый прыжок. Затем, в семнадцать, я понял, что хочу увидеть горы. Так начался путь альпиниста.
– Когда ты был в горах последний раз? – спросил Николя.
– Летом побил свой прошлый рекорд в три тысячи метров. От Ставрополя до Эльбруса рукой подать. Мы с приятелями пошли самым сложным маршрутом по северо-западному ребру. Эльбрус – это гора, вокруг которой кружится ветер. Наше снаряжение было тяжелым. Пару дней мы жили на адаптационной высоте. Вдали от городской суеты я не мог уснуть. Вбирал в себя красоту ночного неба. Боже! Там такие огромные звезды! Они так близко, что кажется, будто ты паришь, оторвавшись от земли. Через десять дней я стоял на вершине.
– Это же более пяти тысяч метров!
– Да, так и есть.
– А я искал тебя. Не находил покоя. Никто не говорил твой телефон.
– Клоп предупредил, чтоб не связывался. Сказал, что у тебя дома оргии и бесконечные попойки.
– Вот засранец! – разозлился Николя.
Захар ухаживал за партнером, подливая в его бокал каберне, словно они сидели не на кухне, где стол покрывала клеенчатая скатерть, а в дорогом ресторане. Николя нравилась роль слабого, нуждающегося в заботе. Он понимал, что хочет быть заключенным в объятия, чтобы его не отпускали от сердца, в котором столько огня и боли.
Через три дня позвонила Фрося, и Николя обрадовался возможности поделиться счастьем.
– Ты представляешь, – перебил он ее, – у нас была волшебная ночь! А за ней еще одна, и еще… мы решили жить вместе! Это такая страсть! Я ждал эту любовь долгие годы, годы одиночества, страха и ненависти. Захар, как и я, обожает литературу и музыку. Он прыгает с парашютом!
– Наверное, после жаркой ночи, когда он пригласил тебя сесть рядом, ты ответил: «Нет, спасибо, я постою», – съехидничала Фрося.
– Не болтай, – прикрикнул Николя. – Можешь возвращаться в свою комнату, когда пожелаешь.
– Я нашла работу с проживанием, – сказала Фрося. – Заеду и заберу вещи на днях. Счастливо вам оставаться, голубки!
И она положила трубку.
Захар проведал родителей, объяснил, что отправляется в горы, взял паспорт и ушел из дома. Он занимался профессиональным альпинизмом, поэтому отец и мать поверили – отпустили сына со спокойной душой. А Захар ушел к Николя.
Вместе они прожили три недели, полные любви и неги. Софа обрела вторую жизнь, переродилась и начала забывать о беспокойных жильцах, некогда ломавших ее пружины.
Это было счастливое время, когда наслаждение друг другом достигло апогея и не нужно было беспокоиться о насущном хлебе, о родных или отвечать на неудобные вопросы. Однако наш мир не отличается постоянством, балансирует на грани распада, создает сложности для каждого осмелившегося здесь появиться, а потому утренний телефонный звонок Фроси стал первым тревожным сигналом, предупреждающим об опасности.
– Привет, Николя, – сказала Фрося прерывающимся голосом. – Звонил Король. Он в ярости. Не знаю откуда, но он узнал, что ты нигде не учишься, а деньги, выделенные на учебники и еду, ты тратил на тех, кто проживал у тебя. Меня за то, что не донесла, Король пообещал избить, а с тобой, сказал, разберется позже.
– Где он?! – спросил Николя.
– В Сибири. Приедет через неделю. Хочешь совет? Надо бежать, пока не поздно. Проси помощи у бабушки, она тебя защитит. Пока!
Фрося прекратила разговор, а попытавшийся ей перезвонить Николя услышал, что абонент недоступен. Захар хлопотал на кухне, готовя сметанную подливку для кролика. Услышав звонок, он крикнул:
– Что случилось?
Декабрь был их маем, месяцем тепла и света. Это был декабрь, вернувший веру в чудеса. Но календарь неумолимо показывал первое января, новый этап, завершивший собой дни в их убежище.
Николя описал Захару возможные события, и этот прогноз не предвещал ничего хорошего. После этого ими было принято решение написать письмо. Сидя за кухонным столом, в фартуке, Захар сочинял весточку для семьи. Он не посмел признаться, что помимо женщин у него была связь с мужчинами, а сейчас он встретил любимого