– Мы летим, – блеснул кошачьими глазами Сайрус.
Сквозь тошноту перед глазами поплыла картина далекой встречи. Вспомнились ее слова: «Я понесу в себе твою маленькую частицу».
«Неужели это правда и Сайрус мой сын? Он смотрит перед собой, значит, не читает моих сомнений».
Ночь под нами сменилась светом.
«Мы движемся на восток», – догадался я. Сайрус в это время мельком взглянул на меня – я поспешил спрятать мысли-сомнения.
– Вот мы и на месте, – наклонился ко мне Сайрус.
Стремительно растягивался под ногами материк, оставляя посередине водораздел. Еще немного – и мы мягко вошли в воду.
«Сколько по времени занял подобный перелет?» – подумал я, а Сайрус ответил:
– Десять минут в земном измерении.
Он провел несколько манипуляций пальцами, и мы вышли в большое пространство. Множественные сияющие диоды, вращающиеся зеркальные поверхности и ни души.
– Мы на дне Мариинской впадины? – предположил я вслух с незаметной усмешкой.
– Не зря тебя выбрала моя мама: у тебя высокая природная проницательность и нестандартное мышление. Мы действительно во впадине, недосягаемой вам, над нами столб воды в десять километров.
Пока мы перемещались по зеркальным поверхностям, Сайрус периодически останавливался, проводя руками манипуляции управления. Я осмелился спросить у него:
– Что же тебе досталось от меня? Ты знаешь?
– Конечно! Твоя эмоциональность и твое сердце романтика. Мне стало тесно на нашей планете, и я сделал все, чтобы отправиться на Землю. В моем сердце нет места нашим женщинам. Мне нравится природа Земли, контрасты ее атмосферы. Мои сверстники совершенно равнодушны к вашим заснеженным вершинам, гигантским водопадам. Первое время я даже сделал шалость: в образе человека и подобное нам доступно, спустился по Ниагарскому водопаду в пустой бочке. Мне нужен экстрим.
– Куда мы? – только хотел спросить я, как он ответил:
– Мы двигаемся в аппаратную, откуда свяжемся с мамой. Не мучь себя, она будет в том же обличье, как много лет назад, в час расставания.
Мы вошли в яркое помещение. Над головой плыла расцвеченная небесными тонами сфера. Она напоминала рассвет высоко в горах, где небосвод вот-вот брызнет малиновыми лучами восходящего солнца.
– Общайтесь, я выйду.
Пронзительно светящаяся точка вспыхнула на сфере живым экраном. Я увидел ее склоненной надо мной, спящим в позе витрувианского человека.
– Так все заканчивалось, ты помнишь? Все эти годы мне не хватало тебя. Кроме тебя, у меня не было мужчин. А ты, я знаю, не одинок.
На экране сферы плыло лицо Надечки из прошлого.
– Аэлита, я тосковал без тебя, я не забуду тебя никогда, – едва успел произнести я.
На этом видение оборвалось…
– Привиделось, приснилось, как пожелаешь воспринимай. В этом самом месте! Говорю: «привиделось», а сам не уверен в том. Буду утверждать, не боясь загудеть в отделение пограничных заболеваний, – все происходило наяву. Никогда зря не топчу травостой: выскочил утром проверить след. Шли мы с Сайрусом напрямик, через поляну, а следа-то нет?! Первая мистическая история произошла с Надечкой в порту Находка – вторая не так давно, можно сказать, на закате жизни.
– Ты у меня, оказывается, ископаемый дед. Удивительная история.
– Дед, подсвети фонариком. Времени-то всего 00–20.
– Будет тебе следующей, без всякого сомнения, историйка земная. С приходом нашего судна в один из портовых городков – в этом, всегда обуревала шальная тоска. Эдакая противоречивая тоска. Зеленый тихий городишко, обстановка как во всех портовых городах, но как-то все без помпы и с недосказанной содержательностью во взглядах людей.
Орих Владимир
Родился в Казани в 1955 г. Детская художественная школа и автофакультет Казанского авиационного института с отличием. Недостаток времени на рисование компенсирует своим творчеством как конструктор. Автор разнообразных разработанных (большинство – на уровне изобретений) и воплощенных в жизнь уникальных проектов, от четырехместного веломобиля до арктических вездеходов. Женат, три дочери, внуки. Живет в Минске. В настоящее время – бизнесмен, изготавливающий им же разработанную сельхозтехнику.
Посвящается всем влюбленным
Сказочная повесть про Молнию и Громоотвод
Жили-были в одном городке Молния и Громоотвод. Жили они, по мнению многих, душа в душу, очень друг другу подходили и поэтому были счастливы.
Молния была ослепительно красива. Она обладала чудесным свойством питаться энергией отовсюду. Она очень любила путешествовать, летала далеко и высоко и, освещая Землю ярким-ярким светом, могла заметить внизу все наимельчайшие подробности земного рельефа.
Она работала учителем музыки. Наверное, там, высоко, где она летала, воздух был наполнен особенной, светлой и чистой музыкой. И учителем она была непревзойденным. Даже последние лентяи и всеми забракованные ученики в ее руках научались любить музыку и воспроизводить ее на разных музыкальных инструментах.
Громоотвод был высок и строен. Много времени он проводил, молча наблюдая за окрестностями со своего возвышения. Дождь и ветер, жаркое солнце и снежная метель – всего этого так много выпадало на его долю, что он научился быть очень терпеливым и приобрел философский склад ума.
Громоотвод ходил на службу. И хотя жалование было невысоким, Громоотвод гордился тем, что умел лучше остальных придумать всякие устройства и предметы, полезные или даже необычные, а многие из них сумел и сделать сам.
Когда Молния, недавно только прилетев из других мест в этот городок, случайно увидела с высоты
Громоотвод, она решила: почему бы не познакомиться с ним? Ведь она была одинока – как, впрочем, и он. С этого момента одиночества их окончились навсегда. Громоотводу стало нравиться любоваться ею и слушать ее музыку, а Молнии нравились его спокойствие и рассуждения о жизни. Часто-часто она прилетала к нему, обнимала своими веточками-лучами и по очереди, каждым лучом, отдавала ему свою энергию, получая от этого вместе с ним несказанное удовольствие. Чем не идеальная пара?
Громоотвод считал, что Тот Мудрец, который натворил весь этот Мир и снабдил его, Громоотвода, такими замечательными способностями придумщика, сделал ему этим большой аванс. И не использовать эти способности с самой полной отдачей было бы непростительно. Кроме того, ему самому безумно нравилось все время что-нибудь придумывать. Поэтому у него в конце концов появилось несколько больших замыслов, которые постоянно и постепенно обрастали деталями и подробностями, и которые непременно должны были быть воплощены в жизнь. Одним из этих замыслов и, наверное, главным из них, был красивый загородный дом, и строительство давно уже началось, и даже кое-что было построено.
Еще Громоотвод был добрым и безотказным. И поскольку он умел делать очень многое, к нему часто обращались с просьбами,