АНДРЕЙ. Дашенька, ну, что же делать? Я не знаю. Может, у меня какая-то болезнь?
ДАРЬЯ. Какая у тебя болезнь?
АНДРЕЙ. Ну, аллергия на коньяк.
ДАРЬЯ. Да нет. Ты просто выучил, что карта слезу любит.
АНДРЕЙ. Что касаемо этого дела… Знаешь, я с детства, как только выпью коньяк, у меня сразу слезы бегут. Ну, не с детства, а с юности, так сказать. Я даже и не знаю – отчего. От вина не плачу, от водки тоже. А вот от коньяка… Как-то так близко слёзы от коньяка. Дашенька, у меня очень нелёгкая жизнь. Нет, это не аллергия. Мне крайне трудно. Вот эти трусы я себе заберу, ладно? Они на мне будут очень хорошо смотреться, скажи? Я буду как этот… ну как его?…
ДАРЬЯ. Плейбой.
АНДРЕЙ. Во-во, плебей, то есть плейбой. Ну, как правильно? Как ты сказала?
ДАРЬЯ. Да хоть как. Плейбой, плебей – какая разница?
АНДРЕЙ. В жизни очень важно найти основу – свою половинку. Надо стремиться к тому, чтобы её найти.
ДАРЬЯ. Да. Правильно. Вот этими статусами из «Контакта» ты меня и соблазнил. Это сейчас я вдруг вижу, как оно пошло, а тогда я думала: какой образованный, какой умный.
АНДРЕЙ. Ну, я и вправду достаточно образован…
ДАРЬЯ. Ну да. Три класса и школьный коридор – твоё образование. Ты просто дурак. Глупый дурак. Красивый, но дурак просто набитый. Альфонсяра поганая.
АНДРЕЙ. Слушай, Дашенька, ну я, правда, всё вложил в дело, всё, что ты мне дала. В смысле деньги. Я начал новое дело. А что касаемо этого дела… Да, ты права. Я никогда не работал. Но вот решил заняться этим.
ДАРЬЯ. Чем?
АНДРЕЙ. Работой.
ДАРЬЯ. Ну, и что?
АНДРЕЙ. Ну и вот, вложил.
ДАРЬЯ. Да? Или я глухая, или лыжи не едут…
АНДРЕЙ. Я вложил всё в новое дело…
ДАРЬЯ. Экскаваторы продаёшь?
АНДРЕЙ. Ну, почти. Кастрюли алюминиевые. Тут один завод в области их производит. Хорошие такие кастрюли. Там директриса… Ну, неважно. Я ведь не знал, как это делается, и потому у меня что-то немножко не получается.
ДАРЬЯ. Какие к чёрту кастрюли?
АНДРЕЙ. И что касаемо этого дела… Я не смогу тебе всё вернуть. Слушай, ты меня тоже пойми, войди в моё положение. У меня дети, семья, две девочки, точнее, мальчик и девочка. Их на ноги надо поднимать, у тебя детей нет, и тебе не понять этого… Нет, тебе никогда не понять, что значит отцовство, материнство…
ДАРЬЯ. Дак – кто? Две девочки или мальчик и девочка?
АНДРЕЙ. Ну какая тебе разница?
ДАРЬЯ. Ага, оговорочка. То есть тут – две девочки, а где-то есть ещё девочка и мальчик. То есть кроме тех девочек, как твоя жена говорила, двух крошечек, где-то ещё полк, отряд целый деток, ждущих от папы ням-ням.
АНДРЕЙ. Слушай, Дашенька, ну какая разница?! Девочка, мальчик. Мальчик, девочка. Ну, не имеет это значения. Пойми! Дети – цветы жизни. Дети – цветы на асфальте, понимаешь?
ДАРЬЯ. Понимаю. Да, кстати, совсем забыла. Я ведь беременна. Я не говорила тебе? Черт, выскочило из головы.
АНДРЕЙ. То есть как?
ДАРЬЯ. Ну, так. Не святым же духом.
АНДРЕЙ. Ну, знаешь, это уже слишком, и я к этому не имею отношения.
ДАРЬЯ. А кто к этому имеет отношение?
АНДРЕЙ. Ну, не знаю, с кем ты спишь или спала.
ДАРЬЯ. Да ни с кем, Андрюшенька. С кем я могла спать, кроме тебя? Я старая перхоть, кому я была нужна и кому я буду нужна?
АНДРЕЙ. Дашенька, я не знаю ничего. Я тут ни при чём. Я не знаю твою другую жизнь, вообще не знаю – что ты там делаешь или делала, когда я ушёл от тебя… То есть ты слишком доступная, Дашенька.
ДАРЬЯ. Как это?
АНДРЕЙ. Ну, так это. Мы тогда, полгода назад, в баре, когда познакомились, в первый вечер, в самый первый – помнишь? И ты меня сразу же утащила в постель к себе. Ты не помнишь? А я помню очень хорошо это, Дашенька, дорогая.
ДАРЬЯ. Я доступная? Я доступная?
АНДРЕЙ. Доступная, Дашенька.
ДАРЬЯ. Да я тогда влюбилась в тебя, идиот, в одно мгновение влюбилась!
АНДРЕЙ. Любовь движет сердцами миллионов, но не забывай, что она может бросить тебя в любой момент в грязь.
ДАРЬЯ. Что ты молотишь, ты, мой ласковый и нежный бред?!
АНДРЕЙ. А что касаемо этого дела… Я думаю, Дашенька, тебе надо сделать аборт. Пока не поздно. Ну, Дашенька, согласись, что ты не сможешь воспитать одна достойного гражданина нашей родины, России. У тебя нет к этому средств. Да и ты плохая мать будешь, я это чувствую. Ты слишком рассеянна…
ДАРЬЯ. Нет, доверчива.
АНДРЕЙ. Нет, ты рассеянна. Ты живёшь мгновениями, быстро вспыхиваешь, а потом так же быстро гаснешь… Тебе надо сделать аборт. Мой тебе совет. Денег на эту операцию я тебе, к сожалению, дать не смогу, как ты понимаешь…
ДАРЬЯ. Понимаю. С тобой ни своровать, ни покараулить.
АНДРЕЙ. Что? Да. Вот. Так что, Дашенька, выкручивайся сама. Знаешь что? Я вот тот костюм примерю, можно? Ты ведь и мужские костюмы будешь выкидывать на помойку? А это мой размер как раз. Я же вижу. Я примерю, да?
ДАРЬЯ. Примерь, конечно.
АНДРЕЙ. Слушай, Дашенька, я только сейчас заметил…
ДАРЬЯ. Что?
АНДРЕЙ. Ты почему так одета? Ты для чего вырядилась в свадебное платье?
МОЛЧАНИЕ.
ДАРЬЯ. Как странно: я смотрю на тебя и вдруг только через какое-то время вижу, что ты не так одет. А потом ты смотришь на меня и только через какое-то время спрашиваешь: «А почему ты так одета?» Знаешь, что это значит?
АНДРЕЙ. Что?
ДАРЬЯ. Что мы друг друга вообще не видим. А только себя видим.
АНДРЕЙ. Ну, ты без фанатизма давай. Почему ты так одета, спрашиваю?
ДАРЬЯ. Должна же я себя невестой почувствовать хоть раз в жизни.
АНДРЕЙ. Какие глупости. Театр. А говоришь: театр не любишь.
ДАРЬЯ. А вы говорите: «Мелкая речка Урал», Василий Иванович… Да. Удивительно. Я тысячи девок за эти десять лет наряжала в свадебные платья, столько их продала, этих платьев, а себе