Уцелею. Смерть. Может, раны?»
Шелестели по небу снаряды,
Но разрывов не было видно,
Отдалось где-то эхом позади,
И ложились плотно, солидно,
Словно лопнуло твердое слово.
Все пронизано чьей-то болью.
Утром солнце встало багровым,
Будто за ночь напитано кровью.
Вообще не хотел шевелиться.
Руки, ноги поднять неохота,
Но «Подъем!» проорали в лица,
Штурмовой стала за ночь рота.
Прошли линию старых окопов
И вторую – по виду обжи́той.
Их бойцы покинули скопом,
Аккуратно прикрыв нарочито.
Рота дальше. Открытое поле,
На котором намедни потери.
Танк подбитый в копоти горя
И танкист от горя весь серый.
Бугорки в обгоревших травах
Тоже рядом с ним, будто снопы,
Словно ветер-растрепа браво
Разбросал ураганом копны.
Куда шли, там еще не стреляли
По изрытой воронками степи.
Слева шум: то с гнезда подняли
Чудо жизни! – таившийся стрепет.
Зной попозже, пока прохладно,
Метров двести еще, где пепел.
«Батальон! В колонны повзводно!»
И легли, развернувшись в цепи.
Шестая рота
Псковской роте ВДВ
Над душой у тропы скала нависала,
От мерзлого камня шел запах смерти.
Кукушка в «зеленке» года раздавала.
Звезда зазывала солнышко встретить.
По перевалу дождь с ветром и снегом.
Измотанной маршем роте не спалось.
Густых облаков смесь спрятала небо,
А выше их звезды о чем-то мерцали.
Поутру́ началось, что бойней зовется.
В бою, когда двадцать пять к одному,
С кровавым крылом горюшко вьется,
Но пули, как звезды, рассеяли тьму.
Боец молодой посмотрел в небосвод,
Проронил, замерзая: «Прожито мало!
Не верьте кукушке, в гора́х – соврет.
Вот звезда забирает, как и обещала».
Который раз в рубежах на Кавказе,
Накрыв своей грудью стылые камни,
Неуютной порой, подчиняясь приказу,
В огне «на себя» легли русские парни.
Я Неизвестный!
Я лист брони, двутавр на двести.
Ничто прицелы с их перекрестьем.
Бетонный столб я, что в землю вкопан.
Я не сдвигаюсь. Навек в окопах.
Скала у речки. Плита гранита.
Стоять мне насмерть, судьбой привито.
Гора с вершиной, что льдом покрыло.
Память храню в ней, чтоб не размыло.
Я танк, по башню в песок закопан.
Как самурай я, что цепью скован.
Всегда по центру, не до окраин.
И мысли нету, чтобы быть с краю.
Я за стабильность. Непробиваем.
Пусть тяжело мне, но не сгибаюсь.
Так не хочу я осколков градом,
Чтоб поднимались в бой с автоматом.
С верой в душе насквозь открытой,
Прошу одно лишь: быть незабытым!
Мне, как степлеет, душевно песню.
Такой солдат я: Я Неизвестный.
Лучший день
В доблести страны моей
Гордости без края.
И много светлых дней в году,
Но лучше нет, что в мае.
Солнце где-то, где-то дождь
Природа предлагает.
А все же нет счастливей дня
Одного, что в мае.
Слезы – радостью в тот день,
Восторгом все сияет.
Дня нет ярче в ликованье,
Чем тот, который в мае.
Плыл страной триумфа день,
Обретен был дедом.
Плыл, как колокольный звон,
Майский День Победы.
II. Пейзажная лирика
Непогода
Ты снова пеленой угрюмой, дождь,
Барабанишь в сердце мелко дробью.
И словно песню заунывную поешь.
Я пожелаю непогоде: «На здоровье!»
С водой небесною смешается слеза,
Чтоб на лице была невидима она.
Так капли грусти спрятала гроза,
А согреваешь ты меня одна, одна.
Я песни не хочу, ни танца, ни вина.
Средь кутерьмы нужна мне тишина.
Вздыхаю грустно, всхлипывая в снах,
Как будто душу мою выпили до дна.
Оазис
Пыльный стоит туман,
Ветер сушит висок.
Ах, как красив бархан,
Если с утра на часок.
Тихо. Пустыня не сад,
А по пути миражи.
Зной превращает в ад
И все, что хотело жить.
Накаляет солнце песок,
И звон в голове стоит.
От смерти на волосок,
Если в пути не пить.
Вершит караван переход,
Все как в бреду идут.
День проходит как год,
Замерла жизнь вокруг.
Все же вперед караван,
Будто на встречу с ним
Движется сам бархан.
Только все не во сне —
Здесь тысячи лет подряд
Один только зной немой.
Ну и пускай, я рад,
Что этот край не мой
Чуть поспешит верблюд,
Больше не надо «чу»,
Где-то вода журчит,
Оазис верблюд учул.
Там над водой алыча,
Пальмы, арык, трава.
Пьют ароматный чай,
Устал, отдохнет караван.
Кто дни перехода считал
И видел песчаный край,
Дошел в Караван-сарай,
Оазис он увидал. Вот он
И придумал рай.
Атолл
Плеск ровный у бархатных волн,
Слов волшебство – лагуна, атолл,
Белый песок солнцем прогрет,
И орхидей божественный цвет.
Мысли водою лазурной закружит —
И навсегда в твою память и душу.
Быстрый закат. С кокосом в руке.
Бунгало. Туземцы идут по тропе.
За нами по пляжу тянется след,
Атолл место Божье, то есть без бед.
Яркий, манящий, солнечный край.