Сергей рассказал Лиле о своей жизни, об учёбе в институте; рассказал различные весёлые случаи. И она всё воспринимала так, как будто с самого детства жила на Земле. Им было хорошо, потому что они были счастливы. А счастье, разделённое пополам, не мог затмить даже вид чужого безжизненного леса, который никогда не чувствовал прикосновения ветра, не ликовал пестротой красок, встречая осень, и даже догадываться не мог, какими холодными по утрам бывают бусинки росы, качаясь на тонких ножках травы. Всё это осталось там, на Земле, а здесь были стеклянный лес и его счастье, с которым он должен будет расстаться.
Дышалось легко. Сознание прояснилось. Всё встало на свои места, и Сергей успокоился. Его уже не пугала сама неизбежность происшедшего. Теперь он знал точно, что любому неудачнику в жизни обязательно повезёт. И пусть не будет выхода из тупика, в который заведёт его судьба, выбор будет сделан. По-настоящему счастливый человек ни перед чем не остановится даже в том случае, если этого счастья останется всего на несколько часов.
Лиля, словно почувствовав его настроение, плотнее прижалась к нему:
– Серёжа, ты никуда не уйдёшь?
– Конечно, нет, глупенькая!
Она улыбнулась, длинные иголочки ресниц опустились, и уже сквозь сон она прошептала:
– Я никуда тебя не отпущу. – И сильно сжала его ладонь.
8
Когда он проснулся, было так же тихо и слышно было, как тикают настенные часы. Лиля сидела в своём платьице и по-прежнему держала его руку в своих маленьких ладошках, словно боялась, что его даже во сне могут у неё украсть. Увидев, что Сергей проснулся, она засияла:
– Знаешь, Серёжа, пока тебя вчера не было, я прочитала почти всю твою библиотеку. Я тоже очень люблю фантастику. Но ваши писатели такие смешные. Большинство из них почему-то думает, что мы обязательно должны быть похожи на осьминогов или огромных чудовищ с выпученными глазами. В нашей Галактике есть трёхглазые представители, есть существа небольшого роста с непропорционально большой головой и очень маленькими глазками. Но все они человекоподобны. Мы так же, как и вы, питаемся, только техника наша ушла далеко вперёд. И ещё я обнаружила в одной книге схему нашей Галактики.
Сергей от изумления чуть не подпрыгнул на кровати. Он открыл рот, но так и не произнёс ни слова.
Лиля подошла к его письменному столу и взяла чёрную потёртую книжку.
Сергей наконец опомнился и, вскочив как ошпаренный, схватил книгу.
– Так это же астрономия, – удивился он. – А то, что ты показываешь, называется Солнечная система.
– У нас она называется так же.
– Может быть, это просто совпадение? – не унимался Сергей.
– Может быть, – неуверенно сказала Лиля. – Но расположение планет аналогично, хотя их названия мне ни о чём не говорят.
– Ты хочешь сказать, что ваша система и наша абсолютно похожи?
– Выходит, так.
– Ничего не понимаю! – сокрушённо признался Сергей.
Он полистал учебник астрономии: самый обычный учебник за девятый класс. Он весь напрягся, как будто вот-вот должно было прийти в голову что-то очень важное, раскрывающее не только новую загадку, но и загадку вообще всего происшедшего.
Лиля села рядом, не сводя с него глаз, и положила руки на колени.
И тут Сергею вдруг вспомнилась статья одного учёного, который писал о параллельных мирах. Фамилии его он не запомнил. Он обратил молящий взор к Лиле и спросил:
– Ты читала журналы на стеллаже?
– Да, – быстро ответила она.
– Помнишь статью о параллельных мирах?
– Помню, в восьмом номере. Ты думаешь, мы живём в параллельных мирах?
– Лучше я пока ничего не придумал, – пожав плечами, добавил Сергей. – Ты же сама сказала, что системы очень похожи. Хотя нам это ничего не даёт. Как определить место, где мы сейчас находимся?
– Постой, Серёжа, когда я училась в школе, нам тоже рассказывали о возможности существования параллельных миров, и ещё нам рассказывали об узлах времени, которые являются как бы переходным звеном между мирами.
– Два солнца, две луны, – вслух рассуждал Сергей. – Одно солнце – из твоего мира, другое – из моего. Но почему лес стеклянный и такая странная форма у деревьев?
– Возможно, он и не стеклянный, а только кажется таким из-за сильного временного уплотнения. Я заметила, что ночь здесь в два раза короче, чем на Дейтроне, да и день – тоже.
Сергей не заметил, что день слишком короткий. Он никогда не был на Дейтроне, но можно было предположить, что продолжительность суток и там, и на Земле должна быть примерно одинаковой.
– Постой, а тропинка? – вдруг вспомнил он. – Неужели и у вас есть точно такая же тропинка, как и в лесу, по которому я ходил в течение года?
Он опустился на стул. Никто не сможет ответить на его вопрос. Мысли лихорадочно метались в голове, как молекулы в закипающей воде. Похоже, что они всё-таки попали в узел, о котором говорила Лиля. И никто не знает, как он устроен физически, а если и знает, то помочь всё равно не сможет. И кто бы мог подумать, что его лабораторный спектрограф за одну ночь так круто перевернёт всю его жизнь и заставит оглянуться не только на её прошлую часть, но и всмотреться в настоящую.
Раньше он просто жил, а вернее, существовал, как многие сотни и тысячи простых смертных, добросовестно делал своё дело, и от того, как он его делал, не зависела ничья судьба, не говоря уже о жизни. Но теперь всё резко изменилось. Загнанный в ловушку, он должен думать не только за себя, но и за человека, ставшего для него дороже всех на свете, человека, вернувшего его к жизни.
Он чувствовал, что где-то в глубине его сознания рождается мысль, которая и станет решающей в их судьбе. Но она всплывала медленно, очень медленно, как со дна глубокого озера.
– Ты знаешь, как работает мысленная машина? – спросил он наконец.
– Только в общих чертах, – ответила Лиля.
– Нет, я имел в виду, что для этого необходимо?
– Ты хотел узнать, берёт ли путешественник что-либо с собой?
– Да, именно это, – кивнув, подтвердил Сергей.
Лиля вынула из бокового карманчика круглый блестящий предмет и протянула его Сергею. Предмет был похож на обычную пуговицу, только в центре не было никаких дырочек и выпуклостей, и был он около сантиметра в диаметре.
– Это усилитель мысленного поля, – пояснила Лиля. – Если его