Личная жизнь Жукова в этот период почти не выходила за пределы фронта. Жене и детям писал письма. Порой не было времени повидаться с ними даже во время командировок в Москву. Некоторые письма к Александре Диевне написаны из Москвы в Москву.
Александра Диевна догадывалась, что у Георгия Константиновича кто-то есть. Но раньше жены об этом узнал вездесущий Мехлис. И не преминул доложить об этом Хозяину.
Сталин выслушал и спросил:
– Эта женщина, лейтенант медицинской службы, мешает ему в работе? Или не мешает?
– Мешать не мешает, но авторитет его подрывает, – ответил Мехлис.
– Не надо, товарищ Мехлис, лезть в отношения Жукова с военфельдшером. Эта женщина помогает Жукову, лечит его. Она помогает ему быть здоровым, а значит, и оставаться в строю. Жуков нам очень нужен здоровым.
На этом тема военно-полевой жены маршала Жукова для Верховного была закрыта.
Глава девятнадцатая. 1-й Белорусский фронт
1
Приказ о назначении его командующим войсками 1-го Белорусского фронта Жуков получил в Люблине 15 ноября 1944 года.
Сталин провёл очередную рокировку. На первый взгляд довольно грубую.
Осень для Жукова началась в Болгарии. Советский Союз 5 сентября объявил войну этой союзнице Гитлера, и на следующий день войска 3-го Украинского фронта согласно приказу Ставки должны были атаковать.
Жуков, прибывший накануне наступления на передовую НП, долго смотрел в бинокль и не увидел на той стороне привычной картины войны – изготовившихся для отражения атаки войск противника на подготовленных позициях. Поэтому артподготовка была отменена. Наши авангарды вошли в пределы Болгарии без единого выстрела. Болгарские пограничники и приграничные гарнизоны попросту не вышли из казарм. «Братушки» поджали хвосты.
Жуков позвонил Верховному. Доложил: вошли, мол, по мирному варианту. Сталин отдал распоряжение:
– Всё оружие болгарских войск оставьте при них, пусть занимаются своими обычными делами и ждут приказа своего правительства.
«Война» в Болгарии закончилась быстро, без потерь с той и с другой стороны. Жуков вернулся в Москву.
А в конце сентября он был уже в Польше. Сразу по приезде к месту назначения встретился и переговорил с командующими 1-м и 2-м Белорусскими фронтами. Позвонил Сталину и попросил разрешения прекратить наступление по причине «большой усталости войск и значительных потерь».
Сталин выслушал его и неожиданно сказал:
– Вылетайте завтра с Рокоссовским в Ставку, поговорим на месте. До свидания.
2
Чем ближе к Берлину продвигалась Красная армия, тем больше Жуков стал замечать за Верховным проявления недовольства действиями военных. Их предложения, которые раньше выслушивал как необходимую и важную информацию, Сталин теперь всё чаще рассматривал через лупу недоверия и сомнения, а порой и вовсе воспринимал в штыки, с раздражением.
Существует распространённое заблуждение о том, что Сталин всю войну возвышал, порой даже незаслуженно, своего главного маршала. И венцом этих почестей и наград стало назначение Жукова на 1-й Белорусский фронт, назначение, сделавшее нашего героя Маршалом Победы. Это весьма далеко от истины.
Жуков и Рокоссовский прибыли к Сталину в ночь с 7 на 8 ноября. В кабинете уже собрались Василевский, Конев, Антонов, Штеменко, а также Молотов, Берия и Маленков. Сталин сразу спросил о деле:
– Ну, докладывайте!
«Я развернул карту и начал докладывать, – вспоминал Жуков. – Вижу, И. В. Сталин нервничает: то к карте подойдёт, то отойдёт, то опять подойдёт, пристально поглядывая то на меня, то на карту, то на К. К. Рокоссовского. Даже трубку отложил в сторону, что было всегда, когда он начинал терять хладнокровие и был чем-нибудь недоволен.
– Товарищ Жуков, – перебил меня В. М. Молотов, – вы предлагаете остановить наступление тогда, когда разбитый противник не в состоянии сдержать напор наших войск. Разумно ли ваше предложение?
– Противник уже успел создать оборону и подтянуть необходимые резервы, – возразил я. – Он сейчас успешно отбивает атаки наших войск. А мы несём ничем не оправданные потери.
– Вы поддерживаете мнение Жукова? – спросил Сталин, обращаясь к К. К. Рокоссовскому.
– Да, я считаю, надо дать войскам передышку и привести их после длительного напряжения в порядок.
– Думаю, что передышку противник не хуже вас использует, – сказал Верховный. – Ну а если поддержать 47-ю армию авиацией и усилить её танками и артиллерией, сумеет ли она выйти на Вислу между Модлином и Варшавой?
– Трудно сказать, товарищ Сталин, – ответил К. К. Рокоссовский. – Противник также может усилить это направление.
– А вы как думаете? – обращаясь ко мне, спросил Верховный.
– Считаю, что это наступление нам не даст ничего, кроме жертв, – снова повторил я. – А с оперативной точки зрения нам не особенно нужен район северо-западнее Варшавы. Город надо брать обходом с юго-запада, одновременно нанося мощный рассекающий удар в общем направлении на Лодзь – Познань. Сил для этого сейчас на фронте нет, но их следует сосредоточить. Одновременно нужно основательно подготовить к совместным действиям и соседние фронты на берлинском направлении».
Жуков, конечно же, понимал, что успехи на фронте многое изменили и здесь, в кабинете Верховного. Другим стал и хозяин кабинета. Он снова приблизил к себе товарищей по партии и потихоньку стал отдалять военных. О положении на фронтах ежедневно, а иногда и два раза в день докладывал ему сдержанный и тактичный Антонов. Исполняющий обязанности начальника Генштаба был немногословен и предсказуем, вежлив и в любых обстоятельствах знал своё место. Время катастроф, когда распадались фронты и гибли армии, прошло. Сил и средств для недопущения новых хватало. Постепенно утрачивала свою остроту и сама необходимость в специалистах, способных действовать в критических ситуациях.
Но и Жуков тоже менялся. Теперь он был тем, кто умел точно рассчитывать, а потом так же расчетливо проводить операции по уничтожению крупных группировок противника.
По ходу обсуждения явно назревал конфликт.
– Идите и ещё раз обдумайте ваши предложения, – сказал Сталин, прервав доклад Жукова.
Теперь ситуацию декабря 1941 года, когда Жуков в момент конфликта мог послать Верховного, чтобы не стеснённо заниматься делами, невозможно было даже представить. И жутковато вспоминать. Оставалось надеяться на то, что Верховный, опьянённый последними победами, всё это давно забыл.
Из «Воспоминаний и размышлений»: «Мы с К. К. Рокоссовским вышли в библиотечную комнату и опять разложили карту. Но не успели мы